— Но у вас есть прекрасный наследник в лице вашего племянника, монсеньор, — сказала Скай.
— Да. Эдмон прекрасный человек. Но он не станет жениться из-за страха произвести подобных ему потомков, да и можно ли представить нормальную девушку, пожелавшую бы иметь такого монстра в качестве мужа?
Если я умру бездетным, французы захватят мое герцогство, и Бомон де Жаспр перестанет существовать. Герцоги Бомон де Жаспр возводят свой род ко временам Карла Великого. Вот почему я решил жениться еще раз и попросил королеву Англии прислать мне благородную даму, так как необходимо обновить кровь рода. В конце концов, получение потомства — первейшая цель брака.
— Так учит нас Святейшая Церковь, — ответила она.
— Вы принадлежите старой церкви? — спросил он. — Я полагал, что вы принадлежите новой вере, распространенной при дворе Тюдоров.
— Я не англичанка, монсеньор, я ирландка и принадлежу истинной церкви. Однако королева терпимо относится ко всем вероисповеданиям. Я уверена, что королева послала именно меня в расчете на то, что вы также принадлежите к истинной вере.
— Я был рожден в старой вере, — сказал он.
— Ваш племянник ничего не говорил мне о смене ваших религиозных убеждений, — заметила Скай.
— Когда он покинул Бомон де Жаспр, я еще принадлежал старой вере, хотя я уже заинтересовался учением пастора Андре Лишо. И пока Эдмон странствовал, я убедился в правильности его учения и перешел в его веру. И вы также обратитесь в нее после соответствующего наставления.
— А ваш народ тоже обратился к учению вашего пастора Лишо, монсеньор?
Он пожал плечами:
— Они упорствуют в приверженности старой вере. А это плохо! Я уже изгнал их священников и сорвал этих раскрашенных позолоченных идолов, в почитании которых они упорствуют. Пока еще они сопротивляются, но я пересилю их, ибо я их повелитель и владыка!
Сквозь окно отъезжающей от пристани кареты Скай могла видеть Эдмона и Робби, сопровождающих ее верхом. Она с облегчением вздохнула: ее несколько испугало то, что герцог не только законченный гугенот, но еще и фанатик.
— Не лучше ли, монсеньор, чтобы люди верили во что-то, чем ни во что? Пока души вашего народа привержены Господу и богобоязненны, не все ли равно, как именно почитают они Его? — спросила она.
— Да! — Он пристально посмотрел на нее. — Вы прекрасны, мадам, но вы только женщина. Разве способны вы понять это?
— Все мои предыдущие мужья, монсеньор, считали меня довольно понятливой. Если я и не пойму чего-либо, как вы удостоверитесь в этом, не испытав меня? — Она слегка улыбнулась, чтобы поощрить его. Она полагала, что для успеха их союза необходимо с самого начала наладить доверительные отношения.
Он наклонился вперед и начал рассказывать:
— Католическая церковь исполнилась скверны, мадам, она более не служит интересам своей паствы.
Католики продают индульгенции и отпущения грехов! Они сосредоточили в своих руках гигантские имения! Они занимаются торговлей и выступают в качестве покровителей никчемных художников! Они столь же развратны и злокозненны, как худшие представители рода человеческого! Они утратили видение Господа.
Пастор Лишо некогда был одним из них. Но ему было даровано видение Света, и ныне он стремится принести его людям. Пока мой народ не прислушивается к нему, но в конце концов ему придется сделать это. Единственный путь избежать адского огня и проклятия — это жить скромно, молиться и обходить многочисленные ловушки греха, которыми мы окружили себя!
Скай была поражена этой вспышкой красноречия, но от последующих слов ее пробрал холодок:
— Вы должны присоединиться ко мне в моих начинаниях. Я приказываю вам это как ваш муж! И лишь когда оба мы освободимся от греха, лишь тогда Господь наградит нас детьми, которых я так страстно желаю.
Этого она никак не ожидала и не думала, что даже лорд Берли, сам протестант, знал об обращении герцога. Этот человек был явно психически неустойчив, и никакого надежного союзника в его лице Англия приобрести не могла. Ее принесли в жертву сумасшедшему!
— Вы молчите, мадам?!
Она заговорила, стараясь как можно тщательнее подбирать слова:
— Я всего лишь дочь единственной истинной церкви, монсеньор. Мой дядя — епископ. Я изучала писания Мартина Лютера, но предпочитаю свою изначальную веру, хотя и более терпима, чем мои братья во Христе. У меня есть друзья, избравшие новую веру, и если они довольны этим — то я рада за них, но сама обратиться я не могу.
— Ваше платье слишком нескромно, — заметил он, игнорируя ее слова. — У всех ваших платьев столь низкий вырез?
— Это всего лишь мода, монсеньор.
— После сегодняшнего дня вы не будете носить такой одежды. Она слишком соблазняет и влечет людей ко греху. Я пошлю к вам завтра дворцовую портниху. Необходимо срочно поменять ваш гардероб.
— Я предпочитаю собственные платья, монсеньор, — резко сказала Скай. — Независимо от моды, я всегда была верной женой и не испытывала свои чары на других мужчинах.
— Вы отказываетесь повиноваться мне, мадам? — Он смотрел на нее угрожающе.
— Нет, монсеньор, просто стараюсь поправить вас в той области, которая не находится в сфере вашей компетенции.
— Но зрелище такой красоты слишком волнует, мадам!
— Я не афиширую свои достоинства, и если вы взволнованы, то это ваш грех, монсеньор, а не мой.
— Вы правы, — прошептал он, несомненно, пораженный ее правотой, и снова углубился в себя.
Скай взглянула в окно кареты, за которым проплывал пляж маленькой Вилларозы. Разговор с герцогом сильно встревожил ее. Очевидно, он не обладал достаточно сильным характером, чтобы не поддаться влиянию пастора Лишо за период отсутствия своего племянника. Но люди по крайней мере не поддались его попыткам отторгнуть их от истинной церкви. «Он думает, что изгнал священников, — подумала Скай, — но могу биться об заклад, что они еще здесь. И мне нужно разыскать хотя бы одного». В окне появился город, и Скай впилась в него жадным взором.
Это был прекрасный город. Стены домов выкрашены розовым, а крыши выложены красной черепицей, что порадовало Скай. Повсюду — в садах, на подоконниках, балконах — росли цветы, а довольно широкие улицы вымощены булыжником.
— Почему дома розовые? — спросила она герцога.
— Это любимый цвет моих предков. Виллароза была розовой уже триста лет назад. — Он снова замолк, а Скай отвернулась к окну.
То и дело встречались небольшие скверы с фонтанчиками, выстреливавшими кристальные струи в горячий дневной воздух. Между домов и фонтанов бегали и играли здоровые, хорошо одетые и сытые дети. Да, герцогство Бомон де Жаспр было, несомненно, счастливой и процветающей страной, решила Скай, когда они проезжали мимо ломящихся от товара торговых рядов и маленьких рынков. Все было так, как описывал ей Эдмон, за исключением одного: герцога. Следует ли ей выходить замуж за этого фанатичного, нервного мужчину? Но другого выхода у нее не было.
