Надеюсь, что к Рождеству мы сможем сбросить траур по брату и снова носить яркие цвета. Думаю, что в черном мы выглядим чересчур бледными.
— Она легкомысленна, но сердце у нее доброе, — объявила Мейбл госпоже. — Только представить, мое дитя дружит с принцессой!
Розамунда подумала, что и без того оливковая кожа бедной Кэтрин в черном кажется попросту желтой. Мег, однако, казалась настоящей красавицей в своем черном бархатном платье с золотой отделкой. Траур шел ее бело-розовому лицу с румяными щеками. Она весело махала рукой собравшимся, и те радостно вопили. Все знали, что скоро она обвенчается с королем Шотландии, что, вероятно, означает мир между двумя странами.
Барки начали причаливать к берегу.
Розамунда едва сдерживала волнение.
— А я-то думала, что Ричмонд велик, — пробормотала она, но Мег услышала ее и рассмеялась.
— Вестминстер не так уж плох, — фыркнула она. — Мы разместимся в западном крыле. Почти вся остальная "часть Вестминстера — это аббатство и здания парламента. Когда мы приезжаем в Лондон, мама предпочитает замок Бейнард, он красивее и просторнее. Но в городе всегда тесновато.
Другое дело — Виндзор!
— Кто все эти люди, собравшиеся у причала? — пролепетала Розамунда.
— О, возможно, лорд-мэр города, его олдермены и члены суда, — рассеянно обронила Мег. — Сегодня тебя представят бабушке. Такой, как она, больше нет, но не позволяй ей запугать себя. Она ожидает хороших манер и уважения, но не пресмыкательства. Это она ненавидит. Все ее почитают. Даже сам король. — Она восхищенно закатила глаза. — Надеюсь, что когда-нибудь буду на нее похожа.
Они высадились на берег. Король, королева, Достопочтенная Маргарет и принц Генри уже ушли вперед. Розамунда послушно следовала за принцессами в числе других фрейлин. В маленьком семейном зале король обнимал мать, величавую леди с прекрасной осанкой и проницательными темными глазами. Она тоже была одета в черное. На голове возвышался причудливый головной убор с белой вуалью.
— Ты что-то бледна, Элизабет, — приветствовала она невестку, целуя ее в обе щеки. — Твои женщины следят, чтобы ты принимала тот настой, который я тебе посоветовала? Молодой Генри на вид крепок, но кто знает, что будет? Нам не помешал бы еще один здоровый принц.
— Делаю все, что могу, мадам, — с улыбкой ответила королева. — Интересно, почему ответственность за пол ребенка всегда лежит на матери? Вы — женщина ученая, мадам. Не можете объяснить мне?
— Когда это, дорогая Элизабет, — хмыкнула свекровь, — ты знала мужчину, готового взять на себя ответственность за что-то важное? Если спросишь меня, я скажу, что на все воля Божья. И все же тебе следует молиться, чтобы Господь послал красивого сына.
— Разве одного принца недостаточно, мадам?
Все взоры обратились на подбоченившегося рыжеволосого подростка, стоявшего с широко расставленными ногами. На круглом лице сияли голубые глаза.
— Если ты упадешь с лошади и разобьешь голову, Генри, что нам тогда делать? — вопросила бабушка. — Принцев должно быть не меньше двух, на случай беды.
— Никаких бед, мадам, — безапелляционно заявил юный Генрих Тюдор. — И когда-нибудь я стану королем.
— Что ты думаешь, сын мой, об этом бойцовском петушке, которого ты произвел на свет? — усмехнулась мать. — Похоже, он пошел в меня, хотя лицом и похож на Йорков.
— О, ему до тебя далеко, — заверил король, — но соглашусь, что он действительно похож на Йорков, верно, Бесс?
— Да, он напоминает мне отца, но я вижу в нем и ваши черты, милорд, — тихо ответила королева.
Достопочтенная Маргарет бросила быстрый взгляд на невестку. Бесс прекрасно знала, когда нужно согласиться, и вертела мужем как хотела. Все же она была предана Генриху, за что и заслужила благодарность свекрови.
— А где моя тезка? — осведомилась Достопочтенная Маргарет.
— Здесь, мадам! — воскликнула молодая Маргарет Тюдор, выступая вперед и приседая перед бабкой.
— Хорошо выглядишь, — кивнула та. — Рада это видеть. Кейт, наша испанская Кейт, и ты тоже подойди, Ах, все вы кажетесь маленькими черными воронами в своем трауре. Молодым следует запретить носить черное. Но что поделаешь!
Ее пристальный взор остановился на группе молодых женщин, компаньонок и фрейлин обеих принцесс.
— А кто, — спросила она, указывая на Розамунду, — это прелестное дитя? Я ее не узнаю.
— Новая подопечная папы, — ответила Маргарет.
— Как тебя зовут, дитя? — справилась графиня Ричмонд, пронизывая Розамунду взглядом.
— Я Розамунда Болтон из Фрайарсгейта, мадам, — ответила Розамунда, низко приседая. Что за необыкновенная женщина! Внушает куда больший страх, чем сама королева!
— Судя по выговору, ты с севера, — кивнула королева-мать.
— О Господи! — воскликнула Розамунда, краснея. А она-то так старалась говорить правильно!
— У нас служат несколько человек с севера, дитя мое, — пояснила Достопочтенная Маргарет. — Тебе нечего стыдиться. Ты знаешь Невиллов?
— Нет, мадам. До того как меня привезли ко двору, я ни разу не уезжала из дома дальше чем на несколько миль, — вежливо ответила Розамунда.
— Вот как! — понимающе воскликнула Маргарет. — А кто поручил тебя заботам моего сына, Розамунда Болтон?
Родители?
— Нет, мадам, мой покойный муж. Мои родители умерли, когда мне было всего три года. Я обвенчалась с сэром Хью Кэботом, пусть пребывает он в раю, — объяснила Розамунда, крестясь.
— Истинно так. Истинно, — повторила Достопочтенная Маргарет, следуя ее примеру, — Генри! Сэр Хью Кэбот спас жизнь твоего брата. Ты знал это? Мы должны всячески позаботиться о его молодой вдове.
— Да, мама, — послушно ответил король. — И хотя я знаю, что эта девушка поручена моему попечению, до сегодняшнего дня я ее не видел. Она жила у принцесс.
— Кто привез тебя ко двору, дитя мое? — осведомилась Достопочтенная Маргарет.
— Сэр Оуэн Мередит, мадам.
— Прекрасный человек! — пробормотала графиня Ричмонд с легкой улыбкой. — Кстати, корсаж моей внучки тебе идет, дитя мое.
Ее проницательные глаза узнали платье, которое она сама дарила внучке несколько месяцев назад.
— Я из него выросла, — поспешно объяснила Мег. — У меня пополнела грудь, а у Розамунды еще совсем плоская.
Розамунда побагровела как рак. У нее есть груди! Они просто немного меньше, чем у Мег. До чего же обидно, тем более что принцесса на полгода моложе!
— Говорю же, корсаж тебе идет, — добродушно повторила графиня Ричмонд и обратилась к внучке:
— У королевы шотландской доброе сердце, но чересчур болтливый язык.
Ни одна женщина не желает выслушивать оценку своих достоинств на людях, все равно — лестную или нет, особенно из уст другой особы женского пола, Маргарет Тюдор. Надеюсь, ты запомнишь это, когда сама станешь женой и матерью. Мне говорили, что шотландки чрезвычайно горды.
