Розамунда продолжала мыть мужа, чувствуя, как при взгляде на него тает сердце. Неужели возможно такое, чтобы она полюбила этого человека? Он ей с самого начала пришелся по душе, да и в постели с ним она испытала неземное блаженство. Правда, ей не с кем сравнивать, но все это что-то да значит!
— Ноги вымоешь сам, потому что, боюсь… — она покраснела, — дело кончится тем, что мы прольем всю воду, спеша соединиться друг с другом.
Она вручила ему фланельку.
— Согласен, — кивнул он, беря тряпочку.
Она терпеливо ждала, пока муж закончит мыться. Когда он встал, она завернула его в нагретое полотенце.
— Вытритесь, милорд, а я поскорее сяду в ванну, пока вода не остыла.
Она принялась быстро намыливаться, поскольку вода в самом деле была едва теплой. Оуэн, в свою очередь, накинул на нее полотенце, согретое у огня. Розамунда зевнула.
— Давай немного поспим, — предложил он. — Мы не пробыли дома и недели. А ты не привыкла к таким длинным путешествиям, любимая.
Он поднял ее, уложил в постель и сам лег рядом.
— Да, милорд, я устала, — призналась она, кладя голову ему на плечо и закрывая глаза.
Когда они проснулись, солнце уже садилось. Послышался тихий стук. В дверь просунулась голова Мейбл.
— А-а, вы уже не спите! — обрадовалась она, очевидно, ничуть не удивленная тем, что застала хозяина с женой в постели. — Спуститесь в зал, или принести ужин сюда?
— Я спущусь, — решил Оуэн, — но госпожа должна остаться в постели и отдохнуть. Подайте ей ужин сюда.
— Немедленно пошлю девушку, — кивнула Мейбл, — и парней, чтобы опорожнили лохань.
— Но я уже отдохнула, — запротестовала Розамунда.
— Нет, любимая, пока что нет.
Он открыл сундук в изножье кровати и вынул тонкую льняную камизу.
— Надень это, Розамунда. Не стоит оставаться голой, хотя бы и под покрывалом, когда придут слуги. — Говоря это, он поспешно одевался.
Розамунда беспрекословно подчинилась, поняв, что он уже заботится о ней, как подобает мужу. От сознания этого почему-то становилось теплее на душе.
— Дай мне щетку, — попросила она и, расчесав волосы, заплела длинную косу, которую перевязала голубой лентой, найденной в кармане камизы. — Я достаточно пристойно выгляжу, чтобы принять слуг? — пошутила она.
— Если не считать особенного, довольного взгляда и припухших губ. Пожалуй, останусь-ка я, пока парни не уйдут!
— Значит, ревнуете, милорд? — кокетливо усмехнулась Розамунда.
— Я ревную к каждой минуте твоей жизни, которую не делю с тобой, милая.
У Розамунды не нашлось слов. Он был так романтичен!
Этого она никак от него не ожидала, особенно когда встретила впервые.
— Значит, ты разочарована? — допрашивал он.
— О нет! Ты само совершенство, Оуэн Мередит.
— Никогда не думал, что буду способен совершить столько глупостей из-за женщины, — признался Оуэн. — Но там, где речь идет о тебе, боюсь, просто рассудок теряю.
Я бессовестно влюблен и жажду завоевать твою любовь.
— Завоюешь, — пообещала она. — Думаю, я уже к тебе неравнодушна. Да и как не любить человека, который был так нежен и добр со мной? Человека, уважающего мое невысокое положение хозяйки Фрайарсгейта? Ты настолько отличаешься от других мужчин и так похож на Хью Кэбота, что я чувствую себя самой счастливой на свете.
— Высокая похвала, — улыбнулся Оуэн. — Я знаю, как ты относилась к сэру Хью, как почитала его. Ты не оскорбишься, если я скажу, что дух его все еще витает в этом доме и, думаю, одобряет меня?
— Нет, я ощущаю то же самое. Он и в самом деле тебя одобряет.
Розамунда словно очутилась в новом мире. Отныне она замужняя женщина!
Дни перетекали в недели, недели в месяцы. Урожай собрали. Зерно обмолотили и засыпали в каменные амбары.
Яблоки и груши сорвали и перенесли в подвалы. Жители Фрайарсгейта были немало удивлены, видя, что сэр Оуэн забирается на верхушки деревьев, чтобы стрясти оттуда плоды. Раньше их оставляли гнить или становиться добычей птиц.
— Нехорошо, когда зря пропадает добрая еда, — пояснил он.
Скот и овец отобрали. Некоторых зарезали на мясо, но большую часть продали на рынке, а на вырученные деньги были закуплены товары, которые не производились в поместье: соль, вино, пряности и нитки. Оставшиеся деньги были положены в кожаный кисет и спрятаны за камнем в камине хозяйской спальни.
В День святого Мартина Розамунда уверилась, что ждет ребенка. Мейбл и местная повитуха подтвердили ее предположение. Обе согласились, что ребенок родится в середине весны, возможно, в мае.
— Я бы хотела назвать мальчика Хью, — объявила Розамунда довольному мужу.
Тот кивнул:
— Согласен. Хорошее имя. Но что, если у нас будет девочка?
— Ты так думаешь? — удивилась Розамунда, даже не предполагавшая подобной возможности. Мужчины обычно хотят сыновей и не стесняются об этом сказать. Дочь , да, но лучше позже. Первенец должен быть сыном.
— Всякое бывает, любимая, — заверил Оуэн. — Мне все равно, лишь бы ребенок родился здоровым и жена вынесла тяготы родов.
Розамунда рассмеялась:
— Роды для женщины — вещь естественная, Оуэн. И я старше, чем была Достопочтенная Маргарет, когда родила нашего доброго короля Генриха. Женщины в моей семье не умирают от родов.
— А если Господь наградит нас дочерью, как мы ее назовем? — снова спросил он.
— Не знаю. Каждую девочку, родившуюся в Англии в последние месяцы, назовут Маргарет в честь королевы Шотландии. Пусть Маргарет будет одним из имен нашей дочки, но первое должно быть другим.
— Еще есть время подумать, — вмешалась Мейбл. — Дитя не появится на свет раньше весны, а сейчас только начало зимы. У вас может быть и сын.
Они отпраздновали двенадцать дней Рождества, как полагалось по обычаю, с толстым рождественским поленом, горевшим в очаге. В сочельник подавали жареного гуся, а Розамунда простила провинившимся все прегрешения и раздавала подарки арендаторам. Кроме того, им было позволено дважды в месяц охотиться на кроликов на протяжении всей зимы, а во время поста — удить рыбу в речках Фрайарсгейта. Все согласились, что Розамунда Болтон — прекрасная хозяйка.
Январь прошел в относительном спокойствии. Овцы, разумеется, стали ягниться в самый разгар февральских бурь, так что пастухам приходилось лихорадочно разыскивать маток, пока они не замерзли.
— Овцы — далеко не самые умные животные, — заметила Розамунда. — Но, Оуэн, тебе придется весной поехать в Карлайл, договориться с торговцами тканями из Нидерландов, поскольку я уже буду не в состоянии куда-либо тронуться из дома.
