Розамунда восхищенно уставилась на прелестную брошь, большую круглую кремовую жемчужину в золотой оправе, усыпанной мелкими алмазами.
— О, Том, — ахнула она, — для меня такая честь ее носить! Как великодушно с вашей стороны одолжить мне ее! Она принадлежала вашей матушке?
— Нет, я купил ее для друга, оказавшегося, как выяснилось позже, вовсе не другом. Я дарю вам ее, дорогая девочка.
Том наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Доброй ночи, дорогая кузина. Увидимся завтра, до того как я отправлюсь в Лондон. Приятных снов.
Он поднялся и, направляясь к двери, бросил на ходу:
— Энни, вы с Долл приготовите платье из черной парчи с золотой вышивкой и газовую вуаль.
Энни немедля побежала за ним, осыпая вопросами по поводу тонкостей туалета госпожи.
Розамунда легла, сжимая брошь. Странно, она никогда не слышала о мужчинах, предпочитавших брать в любовники лиц своего пола. Честно говоря, она так и не поняла, в чем дело, но ее кузен Том — человек хороший, и больше ей ничего знать не требуется.
Постепенно ее веки отяжелели, брошь упала на покрывало, где ее потом нашла Энни. Служанка взяла украшение и положила в бархатный мешочек вместе с остальными драгоценностями госпожи.
Розамунда проснулась, когда солнце уже поднялось высоко.
— Господи! Сколько же я проспала? — удивилась она.
— Ночь и полдня, хозяйка, — ответила Энни.
— А лорд Кембридж?
— Он еще не уехал. Уж эти горожане! Непонятно когда ложатся и встают, — проворчала Энни. — Его милость велел вам сегодня оставаться в постели. Пойду принесу вам поесть.
Розамунда позавтракала бараньими отбивными, хлебом, маслом, сыром и клубничным вареньем, запивая все это превосходным терпким элем. Энни как раз убирала поднос, когда прибыл кузен пожелать доброго утра. Он был одет в элегантную мантию темно-красного бархата, доходившую до середины икр и отороченную богатым черным мехом. На шее висела красивая золотая цепь из маленьких квадратных звеньев, украшенных черной эмалью. Из-под мантии виднелись шелковые шоссы в золотую и темно-красную полоску. Туалет довершали черные кожаные туфли на каблуках.
— Знаю, дорогая, что еще рано, — заметил он, — зато королева, возвращаясь с мессы, успеет меня заметить. Я прибуду как раз вовремя. Кроме того, я договорюсь об аудиенции с одним из ее секретарей: нужно же сообщить о вашем приезде.
— Но если, как вы говорите, она вас заметит, не проще ли сразу сказать, что я здесь? — удивилась Розамунда. — Столько церемоний, вместо того чтобы просто шепнуть: госпожа Фрайарсгейта уже приехала, ваше величество.
— Верно, — хмыкнул он, — но мы должны соблюдать протокол. Королева настоятельно этого требует. К тому же, дорогая кузина, именно поэтому вы можете оставаться в постели и отдыхать после путешествия. Если повезет, я должен вернуться с новостями еще до полуночи. Если нет, увидимся завтра. Я объяснил вашей Энни и юной Долл, что делать с вашим платьем. Вы в хороших руках. Прощайте, дорогая девочка.
Он послал ей воздушный поцелуй и торопливо вышел.
Розамунда, к своему удивлению, обнаружила, что все еще чувствует себя усталой. Она спала большую часть дня, и Энни наконец разбудила ее с сообщением, что в дневной комнате накрыт обед. Розамунда встала и босиком прошла в соседнюю комнату, где стоял маленький столик, на котором теснились блюда: треска в сливочно-укропном соусе, сырые устрицы, каплун, начиненный хлебными крошками, сельдереем, яблоками и сдобренный шалфеем, толстый ломоть окорока, пирог с кроличьим фаршем, миска крошечных свеколок в масле, хлеб и сыр. На сладкое были поданы печеные яблоки с корицей и сахаром, плавающие в густых сливках.
— Если я и дальше буду так сытно питаться, скоро растолстею, — вздохнула Розамунда. — Однако должна сказать, что это место куда более приятное, чем все королевские дома и дворцы, вместе взятые.
— Мейбл сказала, что там негде уединиться, — вспомнила Энни.
— Да, отдельные покои только у богатых и знатных. Но когда я поеду ко двору, возьму тебя с собой.
— Долл завидует! — хихикнула Энни.
— Может, мы и ее возьмем, после того как нас примут, Но она скоро обнаружит, что близость ко двору не несет ничего хорошего. Ее хозяин не похож на других. У него щедрое сердце и великодушный характер.
Почувствовав, что насытилась, она встала из-за стола.
— Я должна одеться, только не в новое платье, поскольку никуда не собираюсь выходить, разве что в сад. Он окружен стеной, так что вряд ли меня кто-то увидит.
Одевшись и заплетя косу, она в сопровождении Энни спустилась вниз, к двери, ведущей в сад лорда Кембриджа, и велела служанке оставаться в доме. Ей хотелось побыть одной. Следующие несколько дней придется постоянно находиться на людях. Во дворце всегда полно придворных и слуг, а королева, из добрых побуждений, разумеется, не отпустит Розамунду от себя. День выдался безветренным и не слишком холодным. По светло-голубому небу плыли белые облака, предвещавшие перемену погоды. Солнце почти не грело, но посылало на землю яркие лучи. Правда, скоро оно сядет: декабрьские дни коротки.
Сад Томаса был чисто прибран и летом, должно быть, переливался всеми красками. Клумбы были укрыты, розы, деревья и кусты обрезаны в ожидании зимы. Здесь был даже устроен маленький лабиринт. Розамунда вошла в него и легко отыскала выход. Повсюду были расставлены мраморные статуи, изображавшие в основном юношей и не оставлявшие простора воображению. Но ей они понравились, в особенности высокий молодой человек с лежавшей у его ног гончей. Из одежды на нем были лишь изящные драпировки. Мраморные локоны были прикрыты венцом из листьев.
Розамунда гуляла по ровным усыпанным щебнем дорожкам и наконец спустилась к реке. Барка, которая накануне была пришвартована к причалу, сейчас исчезла. Она немного постояла, кутаясь в голубой плащ и глядя на воду.
Окружающий пейзаж показался ей таким красивым, что не хотелось уходить. Какое счастье, что кузен живет не в самом городе и, если придворная жизнь станет невыносимой, можно будет уединиться здесь!
Как она жалеет, что вообще приехала! Да, королева желает ей добра, но опыт придворной жизни подсказывал, что у монархов просто не хватает времени для истинной дружбы! Так что же ей делать? Она никого не знает. При дворе у нее нет ни единого доброжелателя. Достопочтенная Маргарет умерла. Мег в Шотландии. И что, во имя неба, делает здесь Розамунда Болтон, когда дочери и Фрайарсгейт в ней нуждаются?!
По щеке Розамунды скользнула слеза, и она поспешно сглотнула стоявший в горле комок. Она не должна плакать, но и сдержаться не в силах. Она тоскует по Фрайарсгейту!
По своим девочкам! По Оуэну! Как он мог погибнуть так глупо, оставив ее, черт побери!
— Я хочу домой! — прошептала она. Но это невозможно. Она поедет ко двору, представится королеве и поблагодарит за великодушное приглашение. Несколько дней она будет для Екатерины чем-то вроде новой игрушки, а потом найдутся другие развлечения. И Розамунда останется одна, чужачка, никем не принятая, пока не найдет в себе сил молить о разрешении вернуться домой, где, можно надеяться, забытая королевой, проживет в мире и покое остаток дней своих.
