За этой сценой наблюдала, раскрыв рот, Шейла Брайам из-за
стеклянной перегородки диспетчерской.
Джон стал подниматься. Он весь дрожал, голова кружилась, и
при этом он не мог взять в толк, что происходит.
Лестер уже подходил к нему в боевой стойке. Сжатые кулаки он
выставил вперед в старомодной позе Джона Л. Салливана, что в другой ситуации
показалось бы забавным, но только не теперь.
– Я собираюсь тебя проучить, – тихо и нежно произнес Лестер.
– Я намерен тебе объяснить, что происходит с католиками, когда они отбивают
девушку у баптистов. Вот я теперь начну урок, а когда закончу, будь уверен, ты
никогда его не забудешь.
И Лестер Пратт подошел как можно ближе, чтобы урок был без
сомнения понят.
9
Билли Таппер, не будучи слишком умен, умел слушать. А умение
слушать было сегодня Генри Бофорту совершенно необходимо. Генри выпил свою
порцию и рассказал Билли о том, что произошло… А рассказывая, чувствовал, как
успокаивается. Он внезапно понял, что если воспользуется своим обрезом, остаток
дней проведет не за стойкой бара, а за решеткой камеры предварительного
заключения в Управлении шерифа. Он очень любил свою «тберд», но теперь
посчитал, что не настолько бесконечно, чтобы из-за нее садиться в тюрьму. Шины
можно поменять, царапину зачистить и закрасить. А со Святошей Хью пусть
разбирается закон. Допив виски, он встал из-за стола.
– Вы все-таки хотите его разыскать? – взволнованно спросил
Билли.
– Ну вот еще, стану я на него тратить время, – с презрением
произнес Генри, и Билли вздохнул с облегчением. – Сообщу Алану Пэнгборну, пусть
он позаботится об этой нечисти. Разве не для этого я плачу налоги, Билли?
– Конечно, для этого, – согласился Билли и, посмотрев в
окно, еще больше просиял. По дороге, поднимая тучи пыли и кашляя клубами синего
дыма, по направлению к Мудрому Тигру ехала старая развалюха, некогда белая, а
теперь цвета не разбери-поймешь. – Смотрите! К нам едет Ленни Партридж! Сто лет
его не видел.
– И все-таки до пяти часов мы открывать не будем. – Генри
зашел за стойку и снял с телефонного аппарата трубку. На стойке по-прежнему
лежала коробка с обрезом. «Надо же, – подумал Генри, – а ведь я хотел в эту
игрушку поиграть. Собирался, и без всяких шуток. Что за дьявол иногда вселяется
в человека? Отрава какая-то».
Увидев, что машина Ленни Партриджа паркуется на стоянке, он
пошел открывать дверь.
10
– Лестер, – только и успел произнести Джон Лапонт перед тем,
как кулак размером с банку из-под ветчины, но гораздо тяжелее, опустился на его
лицо.
Нос взорвался болью и хрустом сломанной кости. Джон закрыл
глаза, и в темноте заплясали разноцветные искры. Он продолжал летать по
комнате, безуспешно пытаясь хотя бы удержаться на ногах. Кровь хлестала из носа
и изо рта. Он ударился головой о доску объявлений, и она, сорвавшись со стены,
полетела на пол.
Лестер снова приближался к Джону, набычив голову и сдвинув
брови под нахохлившимся коротким чубом.
За стеклянной перегородкой диспетчерской Шейла истерически
кричала в передатчик, пытаясь выйти на связь с Аланом.
11
Фрэнк Джуэтт уже собирался покинуть дом свежего старого
«друга»
Джорджа Нельсона, когда его осенила беспокойная мысль.
Вернувшись и увидев разгромленную спальню, высыпанный кокаин и оскверненный
портрет дорогой мамочки, Джордж может отправиться на поиски соратника по
веселым вечеринкам. Фрэнк решил, что глупо уходить, не доведя дело до конца… А
довести его до конца, значит отрезать этому мерзавцу яйца. Так тому и быть.
На первом этаже располагался шкаф с оружием, и мысль о том,
чтобы привести приговор в исполнение оружием Джорджа, показалась Фрэнку весьма
привлекательной и исполненной романтической справедливости. Если ему не удастся
сорвать замок или выломать дверь оружейного шкафа, он возьмет на кухне нож и
воспользуется им. Он спрячется за входной дверью и, когда этот ублюдок
появится, либо сразу отхватит ему его поганые яйца, либо схватит за волосы и
полоснет по горлу. Револьвер был бы в любом случае гораздо удобнее, но чем
больше Фрэнк думал о том, как кровь мерзавца потечет из рассеченного, горла по
его рукам, тем больше он склонялся к другому виду оружия.
Et tu, Джорджи, et tu, поганый шантажист. Размышления Фрэнка
прервал длиннохвостый попугай Джорджа, Тэмми Фей, избравший самый неподходящий
момент во всей своей беззаботной жизни для того, чтобы залиться щебетом. По
мере того как Фрэнк слушал эту песню, на лице его расплывалась зловещая улыбка.
«Как же я мог забыть об этой дурацкой птице?» – думал он,
направляясь в кухню.
Порывшись в ящиках, Фрэнк отыскал длинный нож и, просунув
лезвие сквозь прутья решетки, несколько минут щекотал птицу, заставляя ее в
панике метаться по клетке, теряя перья. Наконец ему эта игра надоела, и он не
долго думая проткнул попугая насквозь.
Затем он спустился вниз и стал ломать голову над тем, как
быть с оружейным шкафом. Но вскрыть замок оказалось делом совсем простым, и
снова поднимаясь по лестнице на второй этаж, Фрэнк распевал не совсем
подходящую к сезону, но веселую песенку:
Почему малыш не плачет, не кричит и не шалит?
Потому что Санта Клаус скоро в дом к нам постучит.
Он придет к тебе во сне, утром на рассвете.
Спросит, как себя ведут маленькие дети.
Он послушным малышам принесет подарки,
А шалун получит только от свечи огарки.
Фрэнк, не пропускавший вместе со своей любимой мамой ни
одной субботней телепрограммы Лоренса Уэлка, пропел последнюю строчку басом
Ларри Хулера. Господь Всевидящий, как ему было хорошо! Как он только мог всего
час назад считать, что жизнь кончена? Это не конец! Это начало! Долой старых –
в особенности самых «дорогих друзей», таких как Джордж Нельсон – и вперед, к
новым!
Фрэнк спрятался за дверью. Он был вооружен до зубов, как
будто собирался идти на медведя: к стене прислонил винчестер, за пояс заткнул
автоматический пистолет «лама» 32-го калибра, а в руке сжимал охотничий нож
«шеффингтон». С того места, где стоял, он видел кучку желтых перьев, которая
совсем недавно была попугаем Тэмми Феем. Ехидная усмешка искривила губы Фрэнка,
мистера Уэзерби, а глаза вращались за круглыми стеклами очков без оправы, как
будто мистер Уэзерби внезапно сошел с ума.
– «А шалун получит только от свечи огарки», – пробормотал он
почти беззвучно. Он несколько раз пропел эту строчку, стоя за дверью, а потом
еще несколько раз, устроившись поудобнее, – сел на пол, скрестив ноги и
прижавшись спиной к стене, и положил оружие на колени.
