Она видит все. Она сидит в первом ряду. И вдруг, в тот
момент, когда настал черед их броситься в бой ритм-группе, он протягивает руку,
протягивает руку ЕЙ, таким жестом, каким Брюс Спрингстин (которому никогда не
удастся заменить короля, как бы он ни старался) протягивает руку девушке в
видеоклипе «Танцуя в Темноте».
В первый момент она слишком потрясена, чтобы поверить,
слишком потрясена, чтобы сдвинуться с места, но тут же чья-то услужливая рука
подталкивает ее сзади, а ЕГО рука обхватывает ее запястье и тянет наверх, на
сцену. Она чувствует, вдыхает его запах – смесь пота, английской кожи, и
горячей чистой плоти.
Еще мгновение и Майра Иванс в объятиях Элвиса Пресли. Мягкая
ткань его костюма скользит у нее под ладонями. Руки, обнимающие ее, по-мужски
сильные. Лицо, ЕГО лицо, лицо Короля в нескольких дюймах от ее лица. Он ведет
ее в танце, они – пара, Майра Жозефин Иванс из Касл Рок, штат Мэн, и Элвис Арон
Пресли из Мемфиса, штат Теннесси. Сомкнув объятия в развратном танце, они
скользят по всей огромной сцене на глазах четырех тысяч истерически визжащих
поклонников, а музыканты наигрывают и напевают знакомый припев пятидесятых
годов «Танцуйте рок… все танцуйте рок».
Их бедра извиваются, прижатые друг к другу, она чувствует
возбужденную твердость той части его тела, которая располагается как раз
напротив ее живота, чуть пониже. Потом он раскручивает ее так, что юбка
развевается широким колоколом, демонстрируя всем желающим кружевные трусики от
Виктории Сикрет, ее рука вонзается в его ладонь, словно ось в колесо, и он
снова привлекает ее к себе, и ладонь его скользит по ее спине все ниже и ниже,
стискивает ягодицы и прижимает ее к себе еще теснее. Она на секунду бросает
взгляд в беснующийся зал и видит там Кору, ее пронзительный неотступный взгляд.
Лицо бледно от злости и озлоблено от зависти.
Тогда Элвис поворачивает ее голову к себе и шепчет своим
сиропносладким южным выговором:
– Разве не лучше смотреть друг на друга, милая?
Не успевает она ответить, как его пухлые губы прижимаются к
ее рту.
Его запах и ощущение его самого так близко заполняют весь
мир. И вдруг – О, Боже! – его язык протискивается между ее зубов и Король
рок-н-ролла целует ее по-французки на глазах у Коры и целого мира – чтоб они
все полопались! И вновь он прижимает ее к себе, а когда медь начинают
закатываться истерическими синкопами, Майра ощущает горячий прилив возбуждения.
Никогда такого ей не приходилось испытывать, даже много лет назад в Касл Лейк с
Тузом Мерриллом. Она хочет закричать, но его язык полностью забаррикадировал ей
рот и остается только впиться ногтями в шелковистую трикотажную поверхность его
спины. А медь уже трубит «Мой Путь».
11
Мистер Гонт сидел в одном из своих плюшевых кресел и с
пристальным вниманием врача-психиатра наблюдал за тем, как Майра содрогается в
оргазме.
Она истерично тряслась всем телом, руки судорожно стискивали
фотографию Элвиса, глаза закрыты, грудь высоко вздымалась, ноги сжимались и
разжимались, сжимались и разжимались. Волосы, пропитавшись потом, потеряли
тщательность завивки и лежали на голове плотным слипшимся шлемом, не слишком
привлекательным для постороннего наблюдателя. Двойной подбородок тоже блестел
от пота, как случалось у самого Элвиса, когда он носился кругами по сцене на
своих последних концертах.
– Оооооо! – стонала Майра и дрожала, как желе на десертной
тарелке. Ооооо! Ооооо, Господи! Оооооо, мой Боооо! ООООООО…
Мистер Гонт стиснул большими и указательными пальцами
стрелки своих черных брюк и резким движением провел сверху вниз, вернув им
былую стройность, затем подался вперед и выхватил фотографию Элвиса из рук
Майры.
Ее глаза тут же распахнулись, обнажив полный ужаса взгляд.
Она потянулась за фотографией, но достать ее уже не могла. Тогда Майра стала
подниматься со своего места.
– Сядьте, – приказал мистер Гонт.
Майра тут же плюхнулась обратно, как будто за тот короткий
миг, когда пыталась подняться, окаменела.
– Если вы хотите еще хоть раз увидеть эту фотографию, Майра,
сидите.
Она сидела и смотрела на него тупым бараньим взглядом.
Широкие ручья пота стекали из-под мышек и по груди.
– Пожалуйста, – жалобно произнесла Майра, протянув в мольбе
руки, и голос вырвался у нее из горла с таким шипением и завыванием, с каким
суховей носится по пустыне.
– Назовите цену, – предложил Гонт.
Майра задумалась, округлив глаза. Адамово яблоко двигалось
по шее вниз и вверх в такт тяжелой мыслительной работе.
– Сорок долларов, – выкрикнула она. Гонт засмеялся и покачал
головой.
– Пятьдесят.
– Даже слушать смешно. Видимо, эта фотография не так уж вам
нужна, Майра.
– Очень нужна. – В углах глаз у нее заблестели слезинки. Еще
мгновение и они покатились вниз по щекам, смешиваясь с потом. – Нужна-а-а-а! –
завыла она.
– Хорошо, – сказал Гонт. – Вы хотите ее получить. Готов
согласиться с тем фактом, что вы в самом деле хотите ею обладать. Но нужна ли
она вам, Майра? Действительно ли так необходима?
– Шестьдесят! Больше у меня нет ни цента.
– Майра, неужели я похож на ребенка?
– Нет…
– Надеюсь. Я человек старый – старше, чем вы можете себе
представить, но выгляжу при этом неплохо, если вам мои слова не покажутся
нескромными. И все же вам, видимо, я показался совсем несмышленышем, если
высчитаете, что я могу поверить будто женщина, проживающая в новехоньком
двухэтажном доме менее чем в трех кварталах от Касл Вью, имеет только
шестьдесят долларов на своем счету. – Вы не поняли, мой муж…
Мистер Гонт встал с фотографией в руках. Улыбающийся
человек; несколько минут назад радушно приглашавший ее войти, исчез бесследно,
испарился.
– У вас, кажется, не было предварительной договоренности,
Майра, не так ли? Так. Я пригласил вас только по доброте душевной. Но теперь,
боюсь, придется попросить вас покинуть магазин.
– Семьдесят! Семьдесят долларов!
– Вы меня оскорбляете. Прошу вас уйти.
Майра упала на колени. Она рыдала, звучно, со всхлипами.
Затем судорожно ухватилась за обшлага брюк.
– Прошу вас! Прошу вас, мистер Гонт. Мне совершенно
необходима эта фотография. Просто необходима! Я не смогу без нее жить! Она
делает такое… вы не поверите что она делает.
Мистер Гонт взглянул на фотографию, и лицо его на долю
секунды исказилось брезгливой гримасой.
– Не думаю, что мне необходимо это знать. От всего этого
слишком уж… потом несет.
