Но ночным визитерам и дела не было до его тайных мыслей.
Через секунду раздался требовательный звонок, от которого у Никиты заложило
уши. Неизвестная парочка терзала кнопку добрых три минуты, после чего наступило
затишье. Ну, слава Богу, культурные люди, сообразили, что если не
открывают, — значит, никого дома нет. И вообще: ходить в гости по ночам —
не самая блестящая мысль. Позвонили, пора и честь знать.
Но перевести дух Никите так и не удалось, а все потому, что
с гулкой площадки донесся женский голос:
— Слушай, а здесь, похоже, открыто…
Черт, черт, черт, надо же, дерьмо какое! Это ведь он,
Никита, не захлопнул дверь, заскочив в квартиру Kopaбeльникoffa всего лишь на
пяток минут. На пяток минут, как ему тогда казалось. За тигровой орхидеей,
приведшей его прямиком в западню!
— И что? — мужской голос оказался рассудительнее
женского.
— Ну, если открыто — может, мы войдем?
— Не думаю, что это хорошая идея… Вот-вот, совсем
нехорошая! Это ты, парнишка, правильно подметил!…
— А по-моему, ничего, — никак не хотела униматься
невидимая Никите бабенка. — Зря, что ли, мы сюда приехали?
— Не знаю… Но ты же видишь сама…
— Как хочешь… А я вот войду.
Спустя секунду голос переместился в прихожую, и Никита
затаил дыхание. Обладательница голоса наконец-то материализовалась — во всяком
случае, сквозь дверную щель Никита смог рассмотреть безмятежный глянцевый
профиль и глупые, смоделированные гелем волосики. На лицо крупной косметической
фирмы девчонка не тянула, но на победительницу конкурса «Мисс года» где-нибудь
в автономной республике — очень даже… Следом за королевой красоты в прихожую
ввалился и паж, такой себе кобелек из разряда жиголо.
Обоим на вид было лет двадцать, никак не больше: судя по
легкой художественной небритости кобелька и вызывающему девчоночьему макияжу с
преобладанием активного черного цвета.
— Ой! — сказала девчонка, наткнувшись на гору
деньрожденьевского реквизита в прихожей. — Ты только посмотри, какая
прелесть!
— Мадам — большая оригиналка, — меланхолично
заметил кобелек.
— Это, наверное, подарки, да?
— Думаю, лучшим подарком для мадам будешь ты…
— А ты? — хихикнул лучший подарок.
— Само собой… Мы ей покажем класс… Она даже не знает,
что ее ожидает…
«Мадам», очевидно, была кодовой кличкой Мариночки, кого же
еще. Никита, несмотря на аховость ситуации, внутренне хмыкнул: тоже, нашли
мадам, сопляки, ей и самой-то двадцать четыре сегодня исполнилось… То есть
вчера. Уже вчера… Хотя… В известной степени Мариночка и есть мадам, изнывающая
от безделья жена бизнесмена, еще способная порадовать себя такой вот парочкой
по вызову. Совсем недурственно она развлекается в отсутствие мужа, ничего не
скажешь… Хотя что-то подобное и можно было предположить, исходя из ее подлого,
гиенистого темперамента. Права, права была Нонна Багратионовна, ох, права…
Но в любом случае именно эта парочка и засвидетельствует
смерть. Громкими воплями и вставшей дыбом щетиной. А в том, что будет именно
так, когда кобелек и сучка наткнутся на труп в ванной, Никита ни секунды не
сомневался.
— Ты что это делаешь, лапонька? — спросил кобелек.
— «Guerlain Chamade», — проворковала сучка. —
С ума сойти…
— Положи на место. И вообще, бросай свои провинциальные
замашки… Не хватало еще, чтобы ты и здесь наследила… И так в прошлый раз чуть
не погорели…
— Да ладно тебе, бэбик… Вон здесь сколько всего. Она и
не заметит… А я давно мечтала… «Guerlain Chamade», надо же…
— Положи на место.
— И не подумаю, — женская часть дуэта понизила
голос до безопасного шепота. — Считай это бонусом… Я заслужила… Заслужила…
Ого, девчонка, воспользовавшись ситуацией, решила потрясти
«мадам»! Ну, давайте, бэбики, обнюхивайте квартиру, пора бы громко заявить о
себе. Никита прикрыл глаза и затаил дыхание. Одно из двух: либо они уйдут, либо
останутся. Все будет зависеть от любопытства девчонки, уже, судя по всему,
прикарманившей духи. Вопрос в том, захочется ли ей прикарманить что-нибудь еще.
Ей хотелось.
Потоптавшись в прихожей еще минуту, девчонка двинулась в глубь
квартиры, а кобелек, как привязанный, потащился за ней. На то, чтобы заглянуть
в ванную (а куда еще прикажете заглядывать, ведь свет горит только там!) ей
понадобится несколько секунд. Еще несколько — на то, чтобы оценить ситуацию и
заорать. Или хлопнуться в обморок. Хотя — в обморок она не хлопнется, жилистые
и глупенькие провинциалки редко прибегают к таким крайним мерам. Нужно только
все правильно рассчитать, Никита, и путь к спасительной двери будет открыт.
Вдох-выдох, выдох-вдох…
Но в квартире было тихо.
Никита, изготовившийся было к прыжку из кухни, накинул еще
пару секунд.
Ну, давай! Давай!…
И вопль раздался. Но совсем не тот, которого ожидал Никита.
Особого ужаса в нем не наблюдалось, скорее — детское любопытство и даже нечто,
отдаленно напоминающее восхищение.
— Бэбик! Б… Ты только посмотри!… — далее последовало
многоэтажное ругательство, хвост которого едва не пришиб Никиту, выскочившего
на лестничную площадку.
А теперь — бежать! Бежать и не оглядываться…
Через минуту Никита уже сидел в машине. И шумно переводил
дыхание. Ну все, он вручил судьбу двух тел малолетним остолопам, дело сделано,
и можно убираться. Они придут в себя через минуту, а то и раньше, учитывая
известную циничность профессии… Вызовут ментов, те выдернут из теплой постели
начальника службы безопасности Джаффарова на пару с Нонной Багратионовной —
именно они в курсе всех передвижений Корабельникоffа, они и шмякнут шефа по
голове смертью Мариночки. А Никита будет ни при чем, белый и пушистый, и к тому
же способный поддержать благодетеля Оку в трудную минуту его жизни.
Все. Дело сделано и можно убираться.
Но убираться Никита не торопился. В конце концов, здесь, в
мерседесной тиши и безопасности, можно и прикорнуть в ожидании промежуточного
этапа развязки.
…Часы на приборной панели показывали, что Никита сидит в
ожидании уже шесть минут, но никаких подвижек не происходило. Никто не вышел из
дома, да и милицейской сирены не слышно. Вот черт!…
— Надо же, дерьмо какое! — ругнулся Никита вслух и
тотчас же увидел две фигурки, на всех парах несущиеся от дома.
Кобелек и сучка.
И не с пустыми руками!
От удивления Никита даже присвистнул. Потом присвистнул еще
раз — от возмущения. И еще — от неожиданно открывшейся ему истины. Они
поступили точно так же, как поступил он сам. Просто вымелись из квартиры, что
тоже понятно: кому охота связываться со смертью! Тем более — смертью жены
влиятельного человека. Они поступили так же, плюс… Никита ограничился скромной
орхидеей, а аппетиты парочки оказались куда более внушительными.
