Я так увлеклась телкой, что поначалу даже не обратила
внимания на Главного, сидящего за столом. Того самого, которого так испугался
на прослушивании мой несчастный позвоночник.
— Рената? — сказал Главный.
Глубоким, хорошо поставленным голосом, больше похожим на
силок для доверчивых овец, черных и белых. Вот ты и попалась, Рената
Викторовна, вот ты и попалась..
— Типа да. Рената, — глупо хихикнула я.
— Очень хорошо… Прох…
Закончить он не успел: дверь за моей спиной тихонько
скрипнула, и в затылок мне задышала брюнетистая сучка. И взгляд Главного плавно
переместился на нее.
— А это типа Дина? — спросил Главный.
— Типа… — голос у сучки заметно сел.
— Ну что ж… Проходите, садитесь. Вот сюда…
Подбородок Главного резко пошел в сторону и уперся в стулья
у стены. Стулья сразу же показались мне электрическими, а стена — расстрельной,
ну да выбирать не приходится. Я уселась первой, Дина последовала моему примеру:
так мы и сидели через два стула, даже не глядя друг на друга. Зато вся местная
четверка принялась с жадностью нас рассматривать. Нагло и цинично, как девок на
панели, — как сказал бы мой папахен в минуты просветления.
— Ну как вам девчонки? — спросил Главный у своей
свиты.
— Н-да, — первыми отозвались диоптрии. — То,
что называется случайным выбором… Не знаю, Ленчик… Тебе виднее…
— Вот именно, — Главный по имени Ленчик раздул
ноздри. — Мне виднее — это раз. И два — в этой жизни можно доверять только
случайностям… Виксан?
Серьги у пирсинговой телки отреагировали на нас по-разному:
три в бровях — поползли вверх, одна на губе — опустилась вниз. И только камешек
в ноздре занял нейтральную позицию.
— Одна — блондинка, другая — брюнетка, одна —
стриженая, другая — с длинными волосами. Идея понятна, Ленчик, только уж очень
она прямолинейная… А проект… Мы ведь говорили с тобой… Индивидуальность — вот
что главное… А здесь индивидуальностями и не пахнет… Во всяком случае, на мой
просвещенный взгляд…
— Да пошла ты, — неожиданно сказала Динка, недобро
уставившись на блеклую телушку. — Кто б гнал… Я себе еще больше могу
сережек напихать… Даже в те места, куда тебе вход запрещен… И индивидуальностью
от меня будет нести, как от помойки… Блин…
Угумс… А сучке, оказывается, палец в рот не клади! Я с
симпатией скосила глаза на Динку — впервые, нужно признаться.
— Ну, Ленчик, я лучше промолчу, — выдавила из себя
бледная спирохета Виксан, явно не ожидавшая такой прыти от малолетней
овцы. — Твое решение. Ленчик рассмеялся, показав не первой свежести зубы.
— Значит, говоришь, нет индивидуальности? А, по-моему,
она через край переливается. Как, Дина Константиновна, согласны?
— Ясен хрен, — поняв, что Главный взял ее под
крыло, Динка сразу же воспряла духом.
Что ж, теперь ход за мной. Динка отличилась, теперь моя очередь
продемонстрировать яркую индивидуальность. Одним пальцем прижав очки к
переносице, я произнесла:
— Может быть, нам раздеться? Чтоб вы, так сказать,
оценили товар по достоинству? Ленчик крякнул:
— Еще успеете, Рената Викторовна. А вот очки снять не
мешало бы…
Фингал под глазом сразу же заворочался и напомнил о себе
легким покалыванием. Вот хрень! Можно, конечно, схамить в стиле Динки, что-то
типа «глаза бы мои на вас не смотрели, деятели», но это уже чересчур. Качать
права, даже не выяснив, по какому поводу проходит заседание… Нет, на такой
подвиг я не способна.
— Мне не мешают, — я была сама кротость. Хотя и
железобетонная.
— И все-таки — снимите. Очень хочется заглянуть в ваши
глаза… Или это стиль?
— Вот именно. Стиль, — я была почти благодарна
неведомому мне Ленчику за подсказку.
А он… Он встал со своего места, прошелся по комнате и присел
передо мной на корточки. И долго смотрел на меня. Снизу вверх. Так долго, что у
меня загорелся подбородок от смущения…
— Значит, стиль? — полушепотом произнес он.
— Угу…
Впервые я увидела его так близко. От нечесаной свалявшейся
макушки до кончиков ботинок, никогда не знавших обувной щетки. Да черт с ними,
с ботинками. Главным в Ленчике было лицо. Вернее, наспех сколоченное подобие
лица, где разные его части принадлежали разным людям, как на картинках, которые
дешевые метрошные журнальчики помещают в самом конце, в рубрике «Игротека» —
«Угадай, кто на портрете»… Нежный, с боем отобранный у зазевавшейся фотомодели
рот шептал мне: «Все хорошо, девочка, все будет хорошо-просто доверься
мне, — и все будет хорошо…» Заросший слабой застенчивой щетиной подбородок
подмигивал: «Мы таких дел наваяем, ди-ивчонка, мало не покажется!..» И только в
глазах… Только в глазах я прочла прямую и явную угрозу: «Шаг влево, шаг вправо
— расстрел. Будешь выкобениваться — в бараний рог сверну, жалкое
ничтожество!..»
— Значит, стиль? — еще раз повторил он.
— Угу, — кивнула я, парализованная стылыми,
замершими плавниками его зрачков.
— Так вот, заруби себе на носу, соплячка. Это — дерьмо,
а не стиль. Поллюции прыщавого подростка. А что такое стиль — ты скоро узнаешь.
Обещаю. Уяснила?
— Уяснила…
Неужели это мой собственный голос? Раздавленный, едва
слышный… Даже моему родному алкашу-папахену еще ни разу не удавалось так его
опустить, хотя фингалов за последние пять лет он мне понаставил предостаточно.
— Тебя это тоже касается, — Ленчик повернулся к
притихшей Динке. — Не думайте, что вы здесь — центровые. Вы — никто. И
звать никак. Дерьмо дерьма.
— Сами вы… — начала было Динка, но приподнявшаяся бровь
Ленчика сразу же привела ее в чувство.
В комнате повисла нехорошая тишина, которую раскололо
нервное покашливание хмыря в свитере.
— Да ладно тебе, Ленчик. Совсем девчонок напугал…
— А разве я напугал? — Ленчик оперативно нацепил
на физиономию самую добродушную улыбку. Она шла ему примерно так же, как моему
вечно бухому папахену — смокинг с орденом Почетного Легиона в петлице. —
Никого я не пугал. Девчонки — золото. Думаю, мы поладим. Ладно… Мы сейчас идем
обедать в какой-нибудь ресторанчик… Вы как, не против?
Он обвел нас взглядом. Я была не против и с готовностью
кивнула, вот только Динка закусила нижнюю губу.
— Видите ли… Э-э…
— Леонид Леонидович, — мягко подсказал хмырь в
свитере.
— Видите ли, Леонид Леонидович… Я не одна… Там мой
парень… За дверью… Может быть…
— За дверью? — Ленчик несказанно оживился. —
Думаю, лучше ему там и оставаться. За дверью. С сегодняшнего дня.
— То есть как это? — не поняла Динка.
