Уж не собирались ли они им отомстить за собственный страх и
малопочтенное бегство?..
Воительница первая как следует поняла, что происходило. Она
спустила с рук мальчика и легонько шлёпнула его пониже спины.
– Беги, молодец, матери покажись, чтобы не плакала!
При Эории не было меча, он остался в мешке, но на поясе
висел боевой нож в ножнах. От Коренги не укрылось, с каким спокойным презрением
дочь кунса поглядывала на ирезейцев. Как Торон когда-то на галирадских
дворняжек.
– Вы отошли бы, добрые иноверцы… – немного тряским
голосом выговорил рыжий жрец. Вилы в его руках сделали движение, словно
отъединяя Коренгу и Эорию от Торона. – Вы бы отошли…
Тележка Коренги не умела ездить боком, но он умудрился двумя
движениями подогнать её поближе к Торону.
– Он симуран!.. – во всю силу лёгких закричал
Коренга. – Он не заболеет! Симураны не бесятся!..
Хотел бы он сам быть полностью в этом уверен.
Невосприимчивость к бешенству в самом деле составляла ниспосланное свыше
благословение симуранов, но Торон был всего лишь вымеском. Почём знать,
пересилит ли заразу та половина его крови, что пришла от отца!
– Ты просто отойди, парень, – проговорил жрец. Он
шёл вперёд медленно, но с каждым опасливым шажком зубья вил придвигались всё
ближе. Они плыли вперёд, покачиваясь и отблескивая на утреннем солнце.
– Не смей, – страшно севшим голосом выдохнул
Коренга.
Руки снова выдернули пращу, но раскручивать пока не стали –
просто подняли для немедленного броска. Коренга никогда ещё не посягал на
отнятие человеческой жизни, купеческий охранник по кличке Ёрш был не в счёт,
Коренга не убил его и не имел в виду убивать… Теперь было совсем другое дело,
убийцам Торона пришлось бы сначала переступить через мёртвое тело его хозяина.
И похоже, намерение стоять до конца очень внятно горело у него на лице, и чхать
ему было даже на то, что он ел здешний хлеб и только что разговаривал со
жрецом… Люди с вилами остановились.
– Дело ваше, почтенные, – с усмешкой проговорила
Эория. Она стояла подбоченившись и убирала за ухо длинную светлую прядь, палец
почёсывал левый висок, голос звенел издёвкой. – Давайте, заколите собаку,
которая спасла всех вас и ваших детей. Только вот он, – сегванка весело
кивнула на Коренгу, – точно вышибет мозги первому, кто сунется. Или даже
двоим, стреляет он быстро… Ну а я, – тут она неторопливо извлекла из ножен
тяжёлый боевой нож и с видимым удовольствием проверила лезвие пальцем, –
обмакну сейчас ножик в эту смертную кровь и пойду рубить каждого, до кого
дотянусь. Всех не всех, но за четверых поручусь, а дальше – как повезёт… –
Она широко улыбнулась, ни дать ни взять предвкушая бой, в котором её саму,
Торона и Коренгу ждала неминуемая гибель. А потом вдруг приказала резким
жестяным голосом, каким, верно, привыкла распоряжаться воинами на «косатке»,
когда заменяла отца: – А ну, рыбьи охвостья, живо несите сюда мой мешок! И
пожитки венна, если он там какие оставил! Мы уйдём из деревни и заберём с собой
нашего пса, и никто из вас, сидящих в Мокрой Золе, не посмеет встать у нас на
дороге!
Лицо жреца налилось гневным румянцем, свойственным
рыжеволосым… Он колебался, и что удерживало его – подспудная мысль о
несправедливости затеянной расправы или камень в праще Коренги, по-прежнему
нацеленный ему в лоб, – трудно сказать. Торон стоял, безучастно опустив
голову, серый мех слипся от крови, всё тело сотрясала дрожь. Тут вперёд
неожиданно вышел хозяин двора, где они провели ночь. Вышел – и заслонил своих
недавних постояльцев широко раскинутыми руками.
– Гостеприимство моего очага ещё простёрто над
ними, – решительно сказал этот человек. – Они защитили моё дитя! Я
никому не позволю их убивать!
К нему, немного помедлив, присоединился владелец
недоделанного короба.
– Пусть эти люди уйдут невозбранно, пока ещё не
пролилась людская кровь и не омрачила наш день, сделав его негодным для благого
служения, – обратился он к жрецу. – Зло пыталось проникнуть в наши
пределы, но силою Священного Огня было остановлено. Пусть же уйдут
соприкоснувшиеся со скверной, а наша чистота останется незапятнанной!
Его сын появился на площади, неся заплечный мешок Эории.
Коренга и не заметил, когда это парень успел отлучиться.
Жрец опустил вилы. Коренга чуть поколебался и положил на
колени пращу. Камень в ней, кстати, был не последний. Эория угадала верно, две
головы, уж не меньше, он бы за Торона разнёс.
Боль продолжала огнём жечь левую руку, это при том, что
кость была перебита не у него. Поняв, что Торон не сдвинется с места, Коренга
быстро вытащил запасную рубашку и притянул его раненое крыло к телу. Торон
вскрикнул, у Коренги мелькнула даже мысль, а не хватанёт ли его питомец. Он и
за человека не поручился бы, вздумай кто так обращаться с его перебитой рукой
или ногой!.. Но нет, лобастая голова вновь опустилась, Торон застыл на месте.
Будь он диким зверем, живущим вне мира людей, подобная рана обрекала бы его
смерти. Собственная стая рвёт ослабевшего, потому что безопасность стаи важней
жизни одного, да ещё ставшего непригодным. Симураны никогда не жили без людей,
но древнее знание, доставшееся от предков-собак, вынесло Торону свой приговор.
Он ждал конца.
– Я дам вам свою лодку, – продолжал хозяин
двора. – Пусть озеро отделит вас от Ирезея. Уезжайте.
– Как же мы вернём тебе лодку? – сказал Коренга.
Ему ответил жрец:
– Если мы когда-нибудь найдём эту лодку, она будет
сожжена.
«Одна скверна от чужеземцев, – расслышал Коренга до
того внятно, как если бы они повторяли это вслух. – До чего же правы были
деды и отцы, соблюдавшие уединение Ирезея!..» Молодого венна, впрочем, всего
менее заботила досада огнепоклонников, он пытался привычно коснуться разума
Торона, но без толку. Торон как будто не принадлежал больше этому миру. Сменную
рубашку Коренги, державшую поломанное крыло, быстро пропитывала кровь. Коренга
не только душой – всем телом ощутил ледяную обречённость. «Неужели он… Неужели
он действительно…» Что, если дело было не только в страдании, причиняемом
раной? Может, ток крови уже разносил болезнь по жилам Торона, и мудрый пёс
понял это прежде хозяина?..
Эория, успевшая навьючить мешок на плечи, подняла валявшийся
поводок и прицепила его к ошейнику Торона.
– Пошли, малыш.
Силы ей было не занимать. Коренга не удержался даже от
мысли, что она двух таких Торонов взяла бы на руки и понесла. Поводок
натянулся, Торон не хотел двигаться с места, но, вынужденный сделать шаг,
всё-таки поплёлся за Эорией к берегу. Коренга поехал следом, оглядываясь на
ирезейцев, заряженная праща лежала у него на коленях. Первые напавшие не успели
бы до него добежать.
По счастью, спуск к озеру был не таким крутым, как
деревенская улица, тележка Коренги довольно легко его одолела. Зато лодка
оказала себя дрянной плоскодонкой, вдобавок изрядно подгнившей, – из тех,
что дома у Коренги прозорливо именовали «душегубками». Пока он спускался к
воде, Эория успела загнать в лодку Торона и забраться сама. Хозяин двора с
плохо скрываемым ужасом смотрел, как она стояла в утлой лодчонке, легко держа
равновесие и собираясь в таком положении ещё и грести. Коренга съехал в воду и
поднял колёса. Кожаная лодочка закачалась на лёгкой волне.
