Алексей Никольцев так и остался исполнительным директором. Назначение Яны воспринял благосклонно. Но... Она думала, что на первых порах он будет ей помогать, а в некоторых случаях даже брать на себя ответственность за ее, но одобренные им решения. Но не тут-то было. С самого начала он стал валять дурака – изображал из себя тупого, но раболепного исполнителя, готового повиноваться любой воле своего начальника. А у Филиппа Михайловича, как назло, открылась язва, его уложили в больницу, сделали сложную операцию, больше двух недель он провел в реанимации. А обстановка требовала от нее принятия сложных и ответственных решений. И она их принимала – на свой страх и риск. Она принимала, а Никольцев их исполнял – добросовестно и доброкачественно, на уровне центральной, но шестеренки. Не забывал льстить ей – дескать, мудрое решение, можно даже сказать, единственно правильное. Но в случае неудачи больше радовался, чем огорчался. Радовался, хотя и пытался это скрыть...
А неудачи были. Благодаря связям и заботам Филиппа Михайловича предприятие имело целую сеть поставщиков природного сырья – в основном цветных металлов и ценных пород древесины. Схема простая – закупил материал за рубли, продал за границей за валюту, там же, за рубежом, приобрел товары народного потребления, доставил их в Россию для последующей реализации. Доллары превращаются в рубли с определенной прибылью, на них закупается сырье, и так по восходящей спирали с увеличением оборотов. Но на деле все так сложно, громоздко и запутанно. Позволил поставщику завысить цену, не смог договориться с таможней, не смог обналичить валюту за границей в срок – считай, остался в убытке. По неопытности пару раз Яна ошиблась – по одной и другой составляющей от общей суммы операции, производная от которой все же показала «плюс», а не «минус». По большому счету, ничего страшного не произошло, но ей неприятно было осознавать, что Никольцева радуют ее ошибки. А ведь она нуждалась в его поддержке...
Не так-то просто оказалось быть генеральным директором успешной фирмы. Агрессивная внешняя и завистливо-коварная внутренняя среда, сложнейшие схемы взаиморасчетов, бесконечная череда событий, каждое из которых нуждалось в особом контроле. Яна пахала, как та кобыла, вынужденная ходить в упряже по кругу и своей лошадиной силой создавать крутящий момент...
Но были и приятные моменты. Сотрудники обращались к ней по имени-отчеству, заискивали перед ней, водитель угодливо открывал перед ней дверцу персональной машины – и не абы какой, а самого настоящего «Мерседеса», дорогого и престижного авто.
Ей нравилось ощущать себя важным человеком, но все же она старалась не зазнаваться. Старалась...
Яна выходила из банка. Вчера закрыла один кредит, сегодня открыла новый – на выгодных процентах. Переговоры прошли успешно, настроение отменное. Водитель Юра уже выскочил из машины, чтобы открыть ей дверцу. Идущие по тротуару мужчины смотрят на нее восторженно, оглядываются. Она успешная. Она модная. Она красивая. Ей нравилось быть такой, ей нравилось, когда ею восхищаются...
– Яна Дмитриевна.
И когда по имени-отчеству обращаются, тоже нравилось... Но кто это позвал ее? И почему голос кажется знакомым?
Она обернулась и оторопело уставилась на мужчину, ее окликнувшего. Это был Егор. Непонятно, постаревший или заматеревший. Непривычно темное лицо, пугающая чернота в глазах. Он приветливо улыбался. Короткий ежик волос, двухдневная небритость на щеках, кожаная куртка – некогда коричневая, а ныне рыжая с ржавым оттенком, местами потрескавшаяся...
– Опасно ходишь, Яна Дмитриевна, – усмехнулся он.
– Я тебя не совсем понимаю, – смущенно глянула на него Яна.
– Ходишь, говорю, опасно. Без охраны. А если бы я хотел тебя убить?..
Егор был страшен в своей правоте. Он действительно мог ее убить, если бы захотел... А он мог быть киллером.
– Ты меня пугаешь, – побледнела она.
– А ты не бойся. За что мне тебя убивать?.. Или есть за что?
– Нет... Не за что...
– Эй, мужик! Шел бы ты отсюда!
Яна мысленно поблагодарила водителя, который встал между нею и Егором. И одновременно разозлилась на него – сразу надо было разобраться в ситуации и закрыть собой от бандита... А Егор был бандитом – и в прошлом, и, скорее всего, в настоящем...
– За мужика и ответить можно, – благодушно улыбнулся Егор.
Но взгляд его стал еще черней и страшней. Подавляющая энергия свирепым потоком хлынула из глаз, тяжелой волной накрыла Юру с головы до ног. Водитель испуганно вжал голову в плечи, невольно подался в сторону.
– Сам ты мужик, – насмехаясь над его растерянностью, сказал Егор. – А я человек... Ты, мужик, погуляй немного, а нам с Яной Дмитриевной поговорить надо...
На правах хозяина он взял Яну под руку и подвел к ее же машине. Водитель даже не попытался его остановить. Все это время Юра делал вид, что рассматривает рекламную вывеску с торца близстоящей многоэтажки.
– Время такое, а у тебя какой-то чмошник в охране...
Егор посадил Яну на заднее сиденье, сам умостился рядом. От него пахло табаком, мужским потом и одеколоном с терпким ароматом. От него пахло сильным мужчиной.
– Какое время?
– Опасное. Бандиты на каждом шагу...
– Это ты о ком?
– А сама ты как думаешь? – выразительно посмотрел на нее Егор.
– Ты был в тюрьме.
– Был. И даже срок получил. Два года. Отсидел, вернулся.
– К кому?
– К маме родной. А потом сюда, в Москву. К тебе.
– Егор, понимаешь, в чем дело...
– Понимаю... Как писать мне перестала, так все понял... Замуж ты вышла, за этого... Ребенка родила, университет закончила, теперь вот в бизнесе...
– Да, в бизнесе. И ребенок у меня. И муж...
– Не буду спрашивать, довольна ты или нет?
– Не спрашивай.
– Я понимаю, ты не должна была меня ждать. Да и с Вилом у тебя серьезно было...
– Было. И есть... Зачем тогда пришел, если все понимаешь?
– На тебя посмотреть. Поговорить.
– О чем?
– О делах... Но прежде всего – на тебя посмотреть... Ты изменилась. Стала еще лучше... Повезло твоему Вилу. Ему с тобой, тебе с ним... И с мужем повезло, и со свекром. Крупнышевская Яна Дмитриевна, генеральный директор фирмы «Апогей». Звучит.
– И дальше что?
– А то, что в этой фирме деньги водятся. Делиться надо.
Яна догадывалась, что именно об этом и пойдет разговор. Ждала, когда настанет момент истины. Но когда это все же случилось, вздрогнула, как будто высоковольтную батарейку к оголенному нерву приложили.
– Не хотела я, чтобы ты заводил этот разговор, – сказала она, презрительно выпятив нижнюю губу.
