Джон не обратил на альбом ни малейшего внимания. Он снял пиджак, повесил на спинку стула, затем расстегнул ремень. Стул он передвинул носком ноги.
— К книге мы еще вернемся, но прежде ты мне расскажешь про гексоген.
Теннант наблюдал за Джоном, как собака за хозяином, который открывает новую банку корма.
— Вы принесли? То, о чем мы говорили? Вы это принесли?
— Только не надо пускать слюни, Даллас. Неужели ты думаешь, что я раздеваюсь для того, чтобы вымыть свой член?
— Нет-нет, прошу меня извинить.
— Мистер Рыжий — человек слова. Не забывай об этом. И я надеюсь, что и ты сдержишь свое слово, Даллас. Для меня это очень важно, а также для наших будущих отношений. Ты не должен хвастать, что Мистер Рыжий тебя навещал, понимаешь?
— Да, конечно, никогда.
— А если ты меня обманешь, то будешь платить по счету. Я тебя просто предупреждаю, понимаешь? Я хочу, чтобы между нами была полная ясность.
— Я все понял. Если я кому-нибудь расскажу, то вы больше ко мне не придете.
— Совершенно верно.
Джон улыбнулся, абсолютно убежденный в том, что Даллас Теннант и недели не сможет вытерпеть, чтобы не рассказать кому-нибудь о встрече с Мистером Рыжим. Впрочем, Джон именно на это и рассчитывал.
— Полиция уже была здесь, и они могут вернуться, вы же понимаете. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я им что-то рассказал. Но я не могу помешать им еще раз сюда приехать.
— Все в порядке, Даллас. Об этом ты можешь не тревожиться.
— Они приходили из-за гексогена. Но я ничего им не рассказал.
— Хорошо.
— Их было двое. Мужчина и женщина. Женщину звали Кэрол Старки. Она тоже есть в моей книге. Раньше она была сапером.
Теннант подтолкнул книгу к своему посетителю, ему ужасно хотелось, чтобы он ее посмотрел.
— С ней приходил агент АТО, которого звали Пелл или Телл, что-то в этом роде.
— Джек Пелл.
Теннант удивился.
— Вы его знаете?
— Можно и так сказать.
— Он вел себя плохо. Схватил меня за руку. Сделал мне больно.
— Забудь о них. Теперь у нас с тобой небольшой бизнес.
Джон спустил брюки и трусы и вытащил два пластиковых мешочка. В одном была серая паста, в другом — желтый порошок. Джон положил их на книгу Теннанта.
— Это их обязательно разбудит.
Теннант принялся ощупывать мешочки сквозь тонкий пластик.
— Что это такое?
— Два разных химиката в отдельных упаковках. Ты смешаешь их с небольшой добавкой аммония, как я тебе скажу, Даллас, и у тебя получится то, что мы называем очень опасной взрывчаткой, — пикрат аммония.
Теннант прижал мешочки друг к другу, словно пытался представить себе, как он смешивает их содержимое. Джон внимательно наблюдал за ним, пытаясь понять, знает ли Теннант, что держит в руках. Он пришел к выводу, что Теннант слышал о пикрате аммония, но опыта работы с ним у него нет. Именно на это Джон и рассчитывал.
— Кажется, эту штуку называют взрывчаткой «Д»?
— Верно. Надежная и стабильная смесь, очень мощная. Ты когда-нибудь с ней работал?
— Нет. А как ее подорвать?
Джон широко улыбнулся, довольный невежеством Теннанта.
— Так же просто, как зажечь спичку, Даллас. Поверь мне, ты не будешь разочарован.
— Я никому не расскажу, как я это получил. Обещаю. Я никому не скажу.
— Меня это не волнует, Даллас. Ни в малейшей степени. А теперь расскажи мне, у кого есть гексоген, и тогда я поведаю тебе, как смешивать компоненты.
— Я этого не забуду, Мистер Рыжий. Я постараюсь вам помочь. Честное слово.
— Я знаю, что так и будет, Даллас. А теперь поговорим про гексоген, и тогда я дам тебе власть над жизнью и смертью, заключенную в этих маленьких мешочках.
Даллас Теннант засунул мешочки в штаны и рассказал Мистеру Рыжему, у кого находится гексоген.
Позднее Джон еще раз не торопясь расписался в журнале, но как только оказался в машине и выехал за ворота тюрьмы, так сразу же надавил на газ и помчался к автостраде. Джон заставил Теннанта дать обещание не трогать подарок в течение двух дней, но ничуть ему не поверил. Он знал, что Теннант начнет смешивать содержимое мешочков сразу, как только у него появится возможность; такой кретин не сможет долго терпеть. Джон очень на это рассчитывал, ведь он солгал и по поводу химикатов, и по поводу того, как они ведут себя при смешивании.
Никакого отношения к взрывчатке «Д» эти вещества не имели, и их нельзя было назвать стабильными.
Только таким образом он мог рассчитывать, что Теннант будет держать язык за зубами.
11
Как обычно, Старки проснулась рано. Единственное, что отличало сегодняшнее утро от предыдущих, — отсутствие привычной тревоги. Она сделала себе чашку растворимого кофе и села на кухне покурить, пытаясь разобраться в том, какие чувства вызвал у нее просмотр записи. Мир в чем-то изменился, но она не понимала в чем. Старки не увидела откровений, ее не поджидали сюрпризы, ей не удалось обнаружить скрытых ранее частностей. Она не нашла никаких ошибок со своей стороны и со стороны Рафинада — ошибок, которые могли бы усилить ее чувство вины, — или героических действий, чтобы от этого чувства избавиться. Наконец она поняла. Три года подряд события на стоянке трейлеров давили на нее тяжким бременем. А теперь остались где-то далеко позади.
Старки приняла душ, надела тот же самый костюм, в котором была вчера, вышла из дома и развернула машину так, чтобы фары осветили куст белых гардений, растущих возле дома. Она срезала три цветка.
Лос-анджелесское национальное кладбище в Вествуде открывалось только в шесть часов утра, но Старки нашла сторожа, показала ему свой значок и сказала, что ей необходимо попасть на кладбище. Он был немолодым человеком и долго колебался, но Старки строго посмотрела на него, и сторож сдался.
Старки была не из тех, кто склонен посещать мертвых. Она далеко не сразу нашла могилу Рафинада, ее фонарик высвечивал одинаковые белые плиты, как потерявшаяся собака, разыскивающая по меткам своего хозяина. Она дважды прошла мимо, пока наконец не обнаружила ее. Старки положила на могилу цветы. Рафинад вырос в Луизиане и привык к аромату гардений.
Ей хотелось сказать ему что-нибудь теплое, но у нее не получилось. Старки понимала, что это нужно для нее самой, а не для него. Так уж устроена жизнь.
Наконец Старки вздохнула.
— Мы с тобой были нечто, Раф.
Старый сторож молча смотрел на нее из своего домика, и она покинула кладбище, готовая начать новый день.
Первый час на Спринг-стрит Старки провела, работая с документами, а потом составила список поручений для Марзик и Хукера. Хукер пришел раньше, чем Марзик, и посмотрел на нее так, словно Старки вот-вот начнет стрелять из пулемета. Судя по выражению его лица, Марзик рассказала Хукеру, что Старки взяла домой кассету со старой записью. Но чего еще ждать от Марзик?
