Не веря своим ушам, она осторожно подошла к иллюминатору и, выглянув, наклонилась вниз.
Черное море. До ближайшего берега несколько миль. На парапете шириною в пятнадцать сантиметров, на высоте около пятнадцати метров над водой стоял Гриша. Сухой.
– Гриша, – прошептала Кира. – Гришенька… – принюхавшись, она глупо и по-домашнему пролепетала: – Ты выпил?..
– Самое время принюхиваться. Так я говорю, ждем появления счастья?
– Гриша… Что ты здесь делаешь?..
– Я здесь стою, – сказал он, украдкой посмотрев вниз. Увиденное ему не понравилось. Было слишком высоко. Освещенная яркими иллюминаторами и палубными фонарями вода казалась метрах в ста под ногами.
– Ты с ума сошел? Ты сейчас упадешь!..
– Значит, так. Я забираю машину, удочки и станок для бритья. Все остальное, включая долбаный деревенский дом вместе с сумасшедшей тетей, – твое.
– Может, вы попозже имущество разделите?! – донесся откуда-то снизу голос Антоныча. – Нашли, мать, время!..
– Я пришел за тобой и без тебя не уйду, – холодно произнес Гриша. – Нам нужно бежать с корабля, а дальше все как я сказал. Руку давай.
– Гриша, дорогой! – И Кира вовремя заплакала.
– Мне нужно, чтобы ты выбралась за иллюминатор и покинула эту каюту, – быстро проговорил Гриша, чувствуя, как у него затекают ноги. – Дальше по обстоятельствам. Но что бы ни случилось, знай одно: спать с тобой я даже в одном доме не буду, не то что в постели. Ты разбила мне сердце.
Кира дослушала до конца.
– Нет слов. Ты прав. Но если бы я каждый раз, когда ты таскался по бабам, уходила из дома, то пять последних лет мы жили бы врозь!
– Вспомнила!
– Нет, а что? Давай объективны будем. Я повела себя как сука. Кто бы спорил. А теперь скажи что-нибудь о себе. Чтобы я знала, что не одна я такая.
– Между прочим, сейчас не я в каюте у любовницы нахожусь, а ты в каюте у любовника!
– Ну конечно, – прыснув слезами, вскипела Кира, – тебя поймаешь!.. Тебя в ступе не утолчешь!..
– Вы там что, перед загсом репетируете?! – взревел из морской пучины Антоныч.
– Григорий! – добавил Слава. – Мы, между прочим, не «морские котики»! Висеть долго на борту, присосавшись, не можем!
– И эти здесь!! – взревела Кира.
– Пока еще здесь! – кряхтя, согласился Гера.
Кира не могла понять, что с ней происходит. С ней случилось лучшее из всего, чего можно было ждать, – появился Гриша. Но истерика уже овладела ею.
– Лезь в окно! – приказал Слава. – Насколько мне известно, женщины гостили на этой «черной жемчужине» часто, но ни одна из них не выходила поутру на палубу с нормальной психикой! Ни одна нормальная баба на это судно не взойдет! Лезь в окно, иначе мы все шлепнемся вниз! А я даже не знаю, где мы находимся!..
– Не сорветесь, – усмехнулась она. – Такие, как вы, вцепившись, держитесь мертвой хваткой. И не пугайте меня женскими страхами. Образ Жидкова ужасен не более вашего. Любой из вас способен на подлость, разница лишь в том, что вы совершаете ее в присущей только вам четверым манере. И в этом смысле вы ничем от него не отличаетесь!
– Она бредит! – испугался Антоныч.
– Это вы увели Гришку от меня!..
– Антоныч, – признался где-то в темноте Гера, – я уже не могу здесь стоять, гадом буду.
– Пожалеешь! – взревел Антоныч, и не было ясно, в чей адрес. – Лезь в окно быстро!
– Ты завидуешь! – продолжала кричать Кира. – Вы – жалкие ревнивцы, для которых женщины – всего лишь часть интерьера! Мелкие сутяги! И Гришу на себя похожим сделали!.. Он лишился маленькой игрушки – общения с красивой женщиной! Никакой любви. Только чувство собственника! Какого черта вы залезли на эту стену?
Слава не выдержал:
– Красивой женщины! Кто сказал, что ты красивая? Эти веснушки, уши неправильной формы… Я выполняю свой гражданский долг, и, если думаешь, что ослеплен твоим великолепием, ошибаешься! Так спасают тонущую в полынье собаку или вытаскивают из горящего дома ребенка! И понять не могу, как ты могла попасться на такую жалкую блесну?
– Шуты гороховые! – перегнувшись, прокричала Кира во мрак ночи.
– Кира, – пробормотал Гриша. – Клянусь Черным морем: если ты сейчас не вылезешь в окно к своему мужу, я заберусь в окно сам и откручу тебе голову.
Створка иллюминатора над его головой захлопнулась с грохотом, который он принял за выстрел. Слава, напрягая остатки сил, полез вверх и вскоре оказался у окна, оттеснив Гришу. Дотянувшись, он осторожно постучал. Окно раскрылось.
– Я тебе вот что скажу… Мне стыдно смотреть, как женщина с твоим интеллектом заглотнула наживку старого импотента. Сначала Жидков, теперь Марецкий. Жениться на тебе он все одно не станет. Но зато не упустит шанс насладиться женской красотой. Не в первый раз. Здесь даже каюта специальная есть, для пленниц. Но насладиться так, как это делают нормальные мужики, он не сможет, значит, ему нужно срочно что-нибудь придумать… А что может еще придумать маньяк с сексуальным аппаратом, не подлежащим восстановлению?.. Он уже предлагал тебе креветки с черным хлебом? Отвечай! Предлагал?! А ты знаешь, что черный хлеб с креветками едят, чтобы возбудить грязные сексуальные фантазии? И это жена моего друга?.. Гриша, пошли вниз! Вернемся в Москву, нормальную красивую бабу себе подыщешь. Мы с пацанами поможем. А эта пусть остается. У меня в загсе знакомая есть, в два счета разведут.
Кира смотрела на стоящего под окном Гришу и молчала.
Не видя ее взгляда, Слава продолжал:
– Мы тут с людьми поговорили. У Марецкого наступает оргазм, когда он видит женщину, поедающую креветки. Он брал твою руку через стол для поцелуя? Представляю, что он делал второй рукой под столом!.. А сейчас ждет, когда пробьет двенадцать и можно будет встать из гроба.
– Откуда вы знаете про креветки? – глухо пробормотала Кира.
– Чего он от тебя хотел? Мы знаем, что он импотент, так чего он от тебя хотел?
– А чего хочет мужчина от женщины? – похолодев, пробормотала Кира.
Слава подумал:
– Надеть на себя и тебя кожаное белье, посадить себе на спину, проскакать до юта и обратно, а потом обрызгать себя сливками из баллончика, вложить в пуп вишенку и ударом по животу выбивать ее и ловить ртом?
– Тьфу, мать!.. – прокряхтел внизу Антоныч.
Кира помнила обещание Жидкова. Простит Гриша или нет – вопрос уже второй. Но оставление каюты означало, что Жидков примется за Гришу сразу по возвращении из турне. Хотя что ему стоит позвонить в Москву прямо сейчас?
Додумать она не успела. Не успела и захлопнуть иллюминатор. В ее спальню вошел, не испытывая особых затруднений, Марецкий. Глядя на него округлившимися от ужаса глазами, женщина сообразила, что не закрыла дверь на ключ.
