Так он прилежно тешил себя, лежа в засаде, пока солнце не пригрело как следует и заяц не завонял. Стало не до пустых переживаний. «Насрать, — Макс угрюмо понюхал воздух перед собой, под мышками и со стороны тушки. — Буду как настоящий разведчик: чем хуже, тем лучше. Зато сюда никакая собака с кинологом не зайдет». Макс не знал, если ли у «тигров» служебные собаки. Лая он не слышал, но почему-то решил, что псы есть. У ментов обязательно должны быть.
— Услышав лай караульной собаки, часовой обязан четко, громко и без изменений передать сигнал в караульное помещение, — прошептал мошенник, чтобы хоть как-то развлечься на посту.
Стрелки перевалили за одиннадцать, солнце поднялось высоко, рабочий день был в разгаре. Над тушкой громко жужжали мухи, в нутре дружно шелестели опарыши. Обитатели инженерского домика тоже пребывали в движении. Сначала они ходили по двору, поливали огород, копошились на грядках. Затем Кузахметов растворил ворота и вывел большой зеленый мотоцикл с коляской, держа его за рога. Мотоцикл зарычал и увез хозяина в неизвестность.
— Ну давай, давай, чего ты застряла! — подбадривал хозяйку Макс, опасаясь, что Кузахметов вот-вот вернется и тогда супругов будет динамитом с места не сдвинуть.
Женщина не реагировала на его увещевания примерно до часа дня. Затем эманации залежавшегося прохиндея достигли такого накала, что буквально вытолкнули ее со двора. Женщина вооружилась пустой кошелкой и резво потрусила в сторону Первого КПП.
«Неужели на автобус пошла? — возликовал Макс. — А может, в Коктебель или вообще в Феодосию!»
Он выждал пять минут, огляделся и оторвал брюхо от земли. Дорога была пуста, соседей из-за садовой растительности не видно.
— Фарт! Фарт! — приговаривая так, Верещагин устремился к дорожке, ведущей в дом, и, взойдя на крыльцо, обнаружил, что дверь не заперта. — Ух, поперла масть! Вот поперло так поперло!
Он проскользнул на веранду, обустроенную для чаепития, из нее — в неширокий тамбур. В тамбуре одна дверь вела прямо, другая налево. Макс толкнул ту, что прямо, и обнаружил кладовку — по стенам полки, посредине лестница на чердак. Шкафа в кладовой не было. Макс дернул на себя левую дверь и проник в жилую половину.
Домик главного инженера грозного Соединения, некогда обозначенного на военных планах НАТО как первоочередная цель, роскошью не поражал. Три комнаты: гостиная, спальня и маленький кабинет. Была еще кухня, но Макс ее в расчет не брал. Для супругов с ребенком нормально, но если детей двое и они взрослые, тогда караул.
«Бедный полковник, не жилось тебе в Питере. — На секунду Макс ощутил сочувствие нелюбимому Гридневу, но его тут же вытеснила мысль: — Шкаф! Где шкаф?»
Прошвырнувшись по комнатам, Макс обнаружил три шкафа, из них один довольно старый одежный, но почему-то без зеркала.
— Что за шутки? — Макс ощутил разочарование. — Неужели все зря?
В отчаянии он распахнул створки. Изнутри лужицей ртути блеснуло зеркало.
* * *
Майя перемещалась по базару побитой собакой. В Щебетовку она приехала к семи утра, когда рынок только собирался. Торговцы расставили ящики и корзины, получили проверенные весы, подтянулась детвора с пластиковыми тазами и гирями-добытчицами. Появились и первые покупатели. Надежды Викторовны и Владика среди них не было.
— Делай что хочешь, — наставлял Макс, — но задержи их. Пусть лучше за тобой по Крыму гоняются, чем за картой по Кизилташу. Ищи их в магазинах и на рынке. Вряд ли матрона с утра пораньше сунется в городок, скорее будет готовить завтрак себе и своей дорогой деточке.
— Кто? — не поняла Майя.
— Надежда Викторовна.
Макс внимательно выслушал ее рассказ о конкурентах и замучил расспросами, в подробностях выясняя, сколько у них с собой было сумок да как выглядели Владик и его маман.
— Гриднев жив, значит, — заключил аферист. — Недаром с ним оставили Жанну. Вполне возможно, что он в сознании и пошел на поправку. Во всяком случае, исправно молотит языком, вот отчего эта парочка сорвалась с места. Понятно, что не поправлять здоровье приехали. Рожи у них бледные, не тронутые загаром, значит, только с поезда. Они приехали за картой. Им известно, где она лежит. Если ты, дорогая, хочешь найти клад, крутись завтра в Щебетовке и суй палки в колеса нашим друзьям.
— Почему ты думаешь, что они там?
— Почему, как считаешь, они сразу в городок не поехали, у них ведь друзей должен быть полный Кизилташ? Я могу сказать почему. Городок по-прежнему режимный. С ходу, с поезда, в него не войдешь. Потому вампир и матрона остановились у знакомых в Щебетовке, чтобы выправить себе пропуска и нанести визит Кузахметовым, телефон сорок — ноль два. Поговорить, извиниться за беспокойство и вскрыть тайник. Владик по этим делам мастер, я уверен.
— Что же нам делать?
— Надо их стреножить, — сказал Макс.
Майя миновала ряды, ловя заинтересованные взгляды торговцев. «Примелькалась», — загрустила девушка. Ища глазами знакомые лица, она добрела до перекрестка, но заметила только Тамару Ивановну. На пути оказалась аптека. «Тоже магазин, — рассудила Майя. — Зайду, хоть поймаю немного тени».
Маленькая чистенькая аптека оказалась заполнена людьми с лицами из дубленой кожи. Местные жители любили лекарства. Да и как не любить, если украинский ассортимент радовал покупателя товарами, которых в России не было со сталинских времен. Кодеин, папаверин, болеутоляющие таблетки в красивой упаковке с аппетитным рисунком беладонны. Заботливое государство лечило граждан натуральными, проверенными средствами. Майя засмотрелась, выбирая, что купила бы для своих нужд, и опомнилась, когда ее локоть сжали холодные пальцы.
— Вот так встреча! — сказал Владик.
* * *
Макс тупо смотрел в светлый дощатый прямоугольник, обнаруженный за зеркалом. По бокам паучьими лапками торчали отогнутые латунные крепления. Карты не было! Макс даже постучал кулаком, убедился, что нет двойной стенки, и вздохнул.
Он стоял, понурившись, и думал, что надо вставить на место зеркало, иначе получается нечистая работа, но сил не было. Предмет, подходящий под описание старика, нашелся всего лишь один. Хозяева предпочитали пользоваться настенными зеркалами, небольшими и вполне современными.
— Вот и все, вот и кончилось красное лето, — пробормотал Макс и тут услышал треск мотоцикла.
«Может быть, карта за задней стенкой, — осенило его. — Старик напутал! Карта там».
Макс встрепенулся, сунулся в нутро шкафа, раздвигая лбом платья и куртки, судорожно ткнул кулаком. Звучало гулко. Разобрать, есть ли вторая стенка или за фанерой шкаф кончается, не удалось. Мотоцикл подъехал к воротам и смолк. Запоздало смекнув, что сие значит, Макс вынырнул из нафталиновых недр.
«В окно прыгать? Нет!» — сообразил жулик. Стараясь ступать как можно тише, он ринулся вон из комнат. Брезентовая котомка била по бедру, минералка в бутылке булькала. Половицы с веселым треском прогибались и всякий раз уносили год жизни. Макс прошмыгнул в тамбур. За стеной загонял в гараж свой мотоцикл хозяин. Его Макс слышал, а он Макса — нет. Выламываться в такой ситуации из дома нельзя было ни в коем случае. Только последний лох мог поступить столь опрометчиво. Сделаться лохом прохиндею элитной категории было западло. «Казаться, а не быть!» — подумал Верещагин и метнулся в кладовку. Лестница на чердак оказалась скрипучей, но если медленно…
