— Гранаты! — рявкнул Макс. — Майя, назад! Он дернул за плечо подругу и сам попятился.
Искатели сокровищ мигом выкатились наружу и сели по обе стороны от лаза, ошалело глядя друг на друга. Лица были пунцовые, в грязных потеках, с налипшими сосульками волос.
— Сучьи партизаны! — Макс выудил из котомки бутылку, отпил и передал Майе. — Я этот ящик чуть не подпалил. А если бы он нагрелся и рванул? Запалы старые, с войны, им много не надо.
— Тогда мы не горбатились бы как кроты при расчистке пещеры. — Майя продемонстрировала редкое хладнокровие и рассудительность. — Не паникуй на стреме, не взорвались же твои гранаты.
— Ладно, ничего с ними не будет, — ополчился Макс, девушка удачно его задела. — Ты отойди подальше, я этот ящик открою. Найду гранаты, унесу вниз. Если он взорвется, ударная волна отразится от склона, а осколки погасятся ветками и вообще далеко вверх не полетят.
— Не боись, Никитин, — подмигнула Майя.
— Иди!
Лезть в пещеру было страшновато. Макс выждал, когда девушка скроется из вида, потом на всякий случай досчитал до десяти, отхлебнул воды, чтобы в самый ответственный момент не отвлекала жажда, и вообще всячески тянул время. Исчерпав отмазки, он собрался с духом и подкрался к затаившейся смерти в гранатном ящике. Даже на первый взгляд он был ох как опасен! Макс осторожно стряхнул огарок брошюрки и пыль, потянул ржавый язычок защелки. Железяка хоть и покрылась шубой коррозии, но поддалась.
«Спокойно! — Макс вытащил носовой платок, утер со лба пот, дождался, когда уймется колотящееся сердце. — Только спокойствие. Медленно и аккуратно». Он зацепил пальцами крышку и осторожно поднял.
Макс долго пялился внутрь. Дневной свет отлично проникал сюда, и видно было без фонарика. Открытие оказалось неожиданным. Гид по стране заблуждений провел экскурсию самому себе. Верещагин так настроился увидеть рубчатые зеленые корпуса с коричневыми бакелитовыми пробками, что от полного несоответствия реальности мечте растерялся.
Гранат не было. Фанерные перегородки оказались вынуты, вместо них лежали какие-то книги или альбомы во вздувшихся кожаных обложках, изъеденных плесенью.
— Ох, ни хрена себе, — пробормотал Макс. — Ну, гребаные партизаны…
Сердясь на кладообразователей за то, что так сурово подшутили над ним, Верещагин осторожно сдвинул верхнюю книгу (вдруг заминировано!). Ничего не произошло. Тогда он взял увесистый томик и раскрыл.
Это был нумизматический кляссер. Внутри, в особых отделениях, лежали монеты и монетки. Макс никогда таких не видел. Он пролистал до конца — одно серебро и медь. Макс хотел золота. Отложив томик, достал из ящика большой кляссер с позеленевшими уголками. Внутри лежали непонятные темные чешуйки, затем начались монеты с хорошо узнаваемыми императорским профилями. Коллекция была целиком посвящена русским царям. Даже далекий от нумизматики проходимец догадался, что держит нечто весьма ценное.
— Ну, как дела, сапер?
Насмешливый голос вернул Макса на землю. Он оглянулся и узрел заползающую на четвереньках подругу.
— Вот, — только и сказал он, предъявляя раскрытый кляссер.
— Ого, целый ящик почти, — быстро сориентировалась прагматичная девушка. — Поздравляю, Никитин, теперь мы богаты. Давай дальше смотреть.
…В пещере, куда партизаны стащили все свои сокровища, посмотреть было на что. Загадочный круглый предмет оказался настенными часами «K. Mozer». Странная дерюга была настоящим мешком из-под картошки с веревками вместо лямок, на скорую руку приспособленным для ношения на спине. Гнилая ткань расползлась под пальцами. Макс отвернул сопревший лоскут, в луче фонаря блеснул желтый металл.
— Что за… — оторопело вымолвил Макс и рванул холстину.
Утонувший в грязи предмет напоминал подсвечник на три свечи. Верещагин поднял находку и поразился ее весу.
— Явно золото, — сказал он.
— Там еще есть. — Майя посветила в ворох мешковины, запустила пальцы в почерневшие лохмотья и выудила второй канделябр. — Ух какой тяжелый!
— Они такие тяжелые, потому что золотые. — Макс перевернул подсвечник, снизу на подставке увидел клеймо. — Есть! Проба… восемьдесят четвертая.
— Стремная проба-то.
— Старинная, царская, — припомнил жулик давние тусовки у Гостиного Двора, когда доводилось много общаться с валютчиками. — Старая проба, сейчас таких не ставят. Канделябр, наверное, из дворца. В Крыму много отдыхало аристократии. Может быть, из Воронцовского дворца. — Других Макс просто не знал.
— Что там еще? — Майя отложила канделябр, на всякий случай придавив ногой, вдруг убежит или стибрят, и разгребла ошметки холстины. — Ой, ложечки!
Золотых ложек отыскали целый ворох. В безжизненном голубом свете диодного фонаря они блестели холодно и тускло, но Макс знал: стоит вынести их на солнце, как благородный металл покажет себя с настоящей стороны.
— Тащи рюкзак, — сипло сказал он, голос от волнения сел. — Надо сложить все, вдруг придется убегать?
Они свалили в рюкзак ложки, загрузили подсвечники, и он сразу сделался неподъемным, а ведь были еще монеты! Рюкзак набили почти доверху и второпях небрежно, из него во все стороны торчали углы кляссеров.
И вина…
— Вот они, сокровища Массандры!
Грязные, взмокшие искатели приключений стояли на четвереньках и завороженно таращились в глубь пещеры. Высокие корзины стояли вдоль стен. За более чем шесть десятков лет они сгнили и частично развалились. Из трухлявых стенок торчала прелая солома. Выкатившиеся бутылки лежали на полу. Ни одна из них не разбилась.
Верещагин отодвинул с дороги часы и поднялся на ноги. Подбираться к заветной цели на карачках он счел ниже своего достоинства.
Макс поднял бутылку и направился к выходу. Майя ждала снаружи. Она вцепилась в рюкзак и, похоже, не собиралась выпускать ни за какие коврижки. Макс присел рядом.
— Вот что мы искали. — Он показал подруге бутылку странной формы с залитой сургучом пробкой.
— Вот что мы нашли! — похлопала она по рюкзаку.
Макс рассмотрел этикетку, покрытую разводами грязи и прилипшей трухой. На ней было написано «Chateau Margaux» и год — 1878.
«Бордоское, — подумал Макс. — Мы нашли сокровище Массандры, а в нем не оказалось массандровских вин, только коллекционное из энотеки. Что ж, тем ценнее находка».
— Он шел под Одессу, а вышел к Херсону. — Макс повертел бутылку, разглядывая ее так и сяк. — Впрочем, все равно. Актуально другое. Как ты думаешь, дорогая, на чем нам вывезти вино, это ведь чертова прорва бутылок?
— Никитин, ну зачем нам вино, когда мы и так богаты? Сейчас садимся на маршрутку, едем в Симферополь и берем билеты на поезд. Нечего засиживаться.
— Стой, куда жаришь без атаса? — Бросать находку на произвол судьбы у Макса не поднималась рука. Кроме того, энотеку мог отыскать Валентин Валентинович, а это казалось Верещагину прямым оскорблением. — Пещеру надо замаскировать обратно. На следующий год вернемся и заберем бутылки.
