— Здесь неплохой выбор дичи, — заметил он, — а вот коньяки плохие. Зато есть настоящий абсент, с высоким содержанием туйона.
— Дичь и абсент — это русский декаданс, — придумал Макс фальшивую аналогию. Он несколько оробел и не знал, как вести себя с бывшим сослуживцем. Строить модель поведения по типу посиделок на почте казалось ему занятием ненадежным, но ничего другого в арсенале мошенника не нашлось.
Юра пробежал глазами меню, закрыл папку. Похоже, выбор был сделан давно, а от привычек он отказываться не спешил. Макс еще путался в ингредиентах и ценах, когда рядом возникла официантка с блокнотиком.
— Я буду суп из дикой утки, картофель с лосем и сигару, — отбарабанил Юра, должно быть, его вкусы здесь устоялись. — Ты выбрал?
— Я буду то же самое. — Макс решил не париться, а довериться приятелю. — Кроме сигары.
— Не куришь?
— Не-а.
— А я в хорошей компании могу позволить себе такое удовольствие. Еще бутылку абсента нам принесите, — добавил он.
— Абсент сразу? — прощебетала девушка.
— Конечно сразу. К нему ложечки, кусковой сахар и мятный ликер.
— Сейчас. — Официантка упорхнула в бар.
— Сервис тут! — оценил Макс, чтобы как-то поддержать разговор.
— Сервис, — вздохнул Юра. — Не то что моя Света: тупит в монитор, лень жопу от стула оторвать, одни сайты знакомств на уме. Все мужа себе ищет, представляешь? — заржал он, преображаясь в замком взвода связи, которого Макс хорошо знал когда-то.
— Че ты ее не выгонишь?
— Да ну! Еще кого-то искать… Света меня вполне устраивает. Сидит на входе и лохов отфильтровывает. Знаешь, сколько дебилов по офисам шарится? Продавцы всякой всячины, рекламные агенты, курьеры по ошибке, даже на работу наниматься приходят. Полный абзац! Некропедозоофилы сплошные. К нам сегодня приходил некропедозоофил, мертвых маленьких зверушек он с собою приносил, — процитировал он неизвестного Максу поэта и пояснил: — Заглядывают такие продавцы маленьких плюшевых игрушек. Их почему-то особенно много в эту зиму развелось.
— Наверное, крупную партию кто-то спер и сбывает через коробейников, а может, таможенники конфискат реализуют.
— Может, — пожал плечами Юра. — Ты сам-то чем промышляешь?
— Да я так… — скромно ответил Макс. — Раньше лохов в розницу обувал, сейчас без дела. Жир проедаю. Ты тоже, я вижу, в одиночку работаешь?
— В последнее время да. — Юра прервался — принесли абсент.
Пока официантка расставляла стаканы, ложечки, спички, бутылочку с мятным ликером и блюдечко с кубиками рафинада, он внимательно изучил заднюю этикетку, с удовлетворением кивнул сам себе, отвинтил крышку.
— Будешь с мятным ликером или со жженым сахаром?
— А как его пьют? — Пробовать абсент Максу доводилось всего однажды, и в тот раз он пил его голяком.
— Можно мятным ликером разбавить, кстати, неплох с рассолом в соотношении один к двум, но классика — жженый сахар.
— Давай с сахаром, а потом посмотрим, — дипломатично предложил Макс, памятуя евангельскую мудрость, что вначале пьют вино доброе, а дальше какое придется.
Юра положил на ложечку кусок рафинада и поливал его абсентом, пока в стакане не оказалось граммов сто, а затем пристроил ложку на краю, чиркнул спичкой и поджег. Спирт загорелся, закапала коричневая карамель, расплываясь причудливыми облачками, абсент в стакане вспыхнул. Юра дунул, огонь погас.
— Теперь размешиваем! — Юра энергично покрутил в стакане чистой ложкой, отчего изумрудная жидкость помутнела. — Вкус жженого сахара снимает горечь абсента.
Он повторил операцию со своим стаканом и вдохновенно воздел его в сторону Макса.
— За встречу!
Макс глотнул. Вкус напитка был крепкий, но не убийственно резкий, как у абсента, который он помнил.
— Да, ничего так. Удался, — констатировал Юра. — В следующий раз замешаем с ликером.
Забирало удивительно быстро.
— Ты сам-то как? — осторожно сделал первый выпад Макс. — Женат?
— Было дело, — туманно ответил владелец фирмы «Альмарелль». — Как ты, семьей обзавелся?
— Имел неосторожность. В июле ребенок должен родиться.
— Ого! — сказал Юра. — И поэтому ты крайнее время сидишь дома на подкожном жиру?
— Ну, типа того.
Макс мог бы многое рассказать о коллекционной стоимости старых монет, о том, чем ефимок отличается от павловского рублевика, а пятимарочник с Гинденбургом и орлом на реверсе отличается от такого же, но с кирхой. Он много чего узнал за зиму о нумизматике, штудируя купленные у букинистов каталоги, однако знакомить Юру со своими успехами не спешил. Не виделись-то более шестнадцати лет, с тех пор как расстались декабрьским утром 1991-го на Московском вокзале.
— Чем опасна лоховская жизнь — тупеешь, — назидательно произнес Юра, которого тоже вставил абсент. — Это к ее прочим недостаткам: пьянству, нужде, ожирению, скуке и быстрому старению.
— Да ты философ!
— Это не я, это Адольфыч сказал.
— Авторитет? Московский или наш?
— Из киевской братвы. Теперь книжки пишет и киносценарии.
— Серьезно.
— Я тоже когда-нибудь соберусь, — мечтательно поведал Юра, берясь за бутылку. На этот раз он плеснул в стаканы мятного ликера. — Вот закончу с «Альмареллью» и займусь.
— Сейчас-то что делаешь?
— В конторе сижу, жду, когда карась клюнет. Ну давай, чтобы у нас все было и ничего нам за это не было!
С мятным ликером абсент пошел еще мягче.
— А потом?
— Сниму деньги со счета, заплачу Свете выходное пособие, закрою офис и больше никогда в него не вернусь.
— Прикольное у тебя название… Как его там?
— «Альмарелль».
— Сам придумал?
— Ну а что мне, креативный отдел ради него создавать? Все самому теперь приходится делать, все своими руками, — вздохнул Юра, и Макс понял, что он привык работать с компаньонами, но теперь почему-то кидает лохов один.
— Чего такое заковыристое? — добрался наконец Верещагин до главного, ради чего явился сегодня в башню бизнес-центра.
— Чтобы цепляло как следует. Кому надо, тот все поймет и не будет пытаться меня развести, остальные не допетрят. Это фильтр. Особенно любопытные заглянут из научного интереса, — довольно осклабился Юра. — С ними познакомиться особенно приятно. Ты вот клюнул.
— Все логично, — согласился Макс. — Удивляться этому не приходится.
Юра опять налил абсента, с сомнением поглядел на сахар, но возиться не захотел и разбавил мятным ликером. Телефоны у него периодически звонили. Он смотрел на номера и отключал их один за другим.
