Брюстер рассказывал долго, иногда сбивался или повторялся. Лейтенант его не перебивал, навидавшись за свою долгую службу всякого. Его ум работал четко, как компьютер, а внешняя рассеянность была только прикрытием, для того чтобы вводить в заблуждение своих молодых коллег и преступников, хотя иногда это было почти одно и то же. На подобную ловушку попались многие, но не все. Взять хотя бы того же Антонио Маччини.
Лейтенант Колумб уже давно сопоставил одно с другим, но все же должен был признаться самому себе, что слишком долго вспоминал лицо этого посетителя. Теперь он вспомнил: на этого пацана, двадцати с небольшим лет, в компьютер одного из его продажных коллег пришел файл. За поимку и доставку этого Брюстера, в обход официальных процедур, объявлялось вознаграждение в десять тысяч кредиток. При зарплате в три тысячи это была внушительная сумма. Оставалось неясным, видел ли получатель файла данного субъекта и как все это можно использовать против Антонио Маччини, на котором, прямо или косвенно, висело десятка два «глухарей». И лейтенант должен был признать, что этого парня использовать никак нельзя, все пришедшие в голову планы рушились как карточный домик. Мафиози был ему откровенно не по зубам, да и к тому же осторожен, как черт. Любая операция с задействованием данного свидетеля приведет к его смерти. Колумбу было не особо его жаль, просто все бесполезно.
– Вот и весь мой рассказ, – закончил свое повествование Брюстер.
– Да, парень, не повезло тебе, и скажу тебе честно: все это бездоказательно, ведь улик у тебя нет, а слова к делу не пришьешь.
– Но как же так?!
– Я не говорю, что не верю. Верю, но этим ничего не изменить. Я не могу даже вписать тебя в программу защиты свидетелей.
– Что же мне делать?
– Не знаю. Бежать, прятаться. Как я понял, деньги у тебя есть, на первое время хватит. Убирайся в другой город и надейся на лучшее. Я же, со своей стороны, так и быть пущу информацию, что ты невиновен и вообще ни при чем. Так что через месяц, от силы три, сможешь вернуться к нормальной жизни.
– Это все, что вы можете?
– Увы, но это так.
– Неужели ничего нельзя сделать! Ведь можно просто объяснить, что я здесь ни при чем, что все это ужасное недоразумение…
– Видишь ли, сынок, в чем беда… Маччини немного придурковат, и если он что-то вбил в себе в голову, то выбить это может только свинцовый посланец весом в девять граммов, желательно в упор, желательно разрывной…
– А кто этот Маччини? Я о нем немного слышал, но подробно не интересовался.
– Один из трех здешних самых крупных владельцев земель, заводов, пароходов и тэ пэ и тэ дэ… Занимается нелегальным бизнесом, проще говоря, преступник, но взять мы его не можем, а почему – долго объяснять, да тебе и не нужно знать. Конечно, по сравнению с воротилами Новой Земли, он довольно-таки мелкая сошка, и там бы его довольно быстро захомутали, но здесь он – бог и царь.
«Хотя, с другой стороны, почему бы и не попробовать, – подумал лейтенант, вернувшись к старым мыслям. – Если все получится хорошо, то рано или поздно Маччини допустит ошибку, и тут я его поимею во… впрочем, я увлекся».
– Но почему пострадавшая девушка сама не расскажет своему отцу все, как было? Она же все видела и могла бы многое прояснить.
– Видишь ли, в чем проблема, – лейтенант устало вздохнул, – у них это семейное…
– Не понял…
Лейтенант Колумб покрутил пальцем возле виска и добавил:
– Но, к счастью, у нее в гораздо меньшей степени, но из-за этого у нее такой необычный заскок.
– Так в чем собственно проблема?
– По моим данным, она сейчас находится в психиатрической лечебнице, по понятным причинам этого не афишируют.
– Тогда откуда вы все это знаете?
– Видишь, какая у меня седая голова? В полиции я работаю без малого полвека и знаю многие способы добычи информации. Но мы отвлеклись. В результате полученного шока она впала в какое-то шоковое состояние с умным названием, из которого ее не могут вывести даже самые лучшие врачи с невероятно дорогими препаратами. Опять же, по моим данным, из этого шокового состояния ее мог бы вывести другой пережитый шок, но сам понимаешь, что в закрытой больнице только тишь и спокойствие. И потому рассчитывать на ее скорое выздоровление тебе не приходится, что на руку ее отцу, она доставляет ему слишком много хлопот, но все же он ее любит и всячески оберегает.
– Вот ведь гадость-то какая!
– Да, неприятная ситуация… В шкафу висит одежда, переоденься, чтобы не бросаться в глаза. Вот адрес, это в Ганновере. Обратишься к этому человеку, скажешь, что от меня, он даст тебе документы, липовые, конечно, но какое-то время ты сможешь с ними продержаться и даже устроиться на кое-какую работу, с которой протянешь некоторое время.
И Брюстер второй раз за день поменял обновку.
9
После ухода Брюстера в кабинет лейтенанта Колумба вошел вечно веселый начальник участка – полковник Паоло Краун, даже выглядевший моложе своего подчиненного лет на десять. Вслед за ним явились два парня в новенькой форме.
– Привет, лейтенант!
– Здравствуйте, сэр, – ответил лейтенант, чуть привстав из-за стола, и сразу же плюхнулся обратно. – Чем могу быть полезен?
– Да, в принципе, уже ничем, – пошутил Краун. – Вот привел двух новеньких ребят, только что из училища.
– А я тут при чем?
– А при том, что ты берешь над ними шефство. Будешь обучать их всему, что знаешь сам, так сказать, передавать опыт молодому поколению.
– И как вы себе это представляете? – спросил Колумб, который этим никогда не занимался. – Что мне с ними делать? Может, показать им, где туалет находится?
– Понятия не имею, а насчет последнего, они уже знают. Желаю удачи, лейтенант.
– И вам того же, сэр, – ответил Колумб, поскольку знал, что за внешним благодушием скрывается взаимная неприязнь, а с чего она началась, он уже, откровенно говоря, и не помнил.
Новички стояли по стойке «смирно», а лейтенант рассматривал их лица. Он на своем личном опыте убедился, что первое впечатление, полученное о человеке, на девяносто процентов самое верное. Хотя бывали и исключения из правил.
– Как вас зовут? – спросил лейтенант, хотя отлично видел их нагрудные планки с именами, у него была дальнозоркость.
– Сержант Твикс, сэр! – ответил первый, которого лейтенант в душе охарактеризовал как исполнительного и в целом надежного.
– Сержант Банин, сэр! – ответил второй.
С ним все обстояло иначе, некоторые черты лица не понравились Колумбу. «Наверное, капризен, – сказал он себе, – карьерист, по трупам пройдет». А вслух спросил:
– Ну, а имена у вас есть?
– Мик, Мик Банин, сэр.
