Ленивое выражение вмиг схлынуло с лица Алексиуса, как только он вспомнил о чудовищных событиях прошлого вечера.
Вспомнил о Джулиане.
— Я же говорил тебе, что не хочу там оставаться.
Сестра решила не обращать внимания на перепады его настроения и грубость ответа. Она подсела ближе, и ему пришлось убрать ноги, чтобы она смогла удобно разместиться.
— Верно, — сказала она, надув губки. — И все же я надеялась, что после этого жуткого скандала мы сможем отпраздновать вместе удачное исполнение нашего плана.
Она нагнулась и поцеловала его в щеку, поморщившись от затхлого запаха пота и бренди.
— Но ты, мой смрадный братец, праздновал без меня.
Алексиус волком глянул на сестру.
— Чего ты от меня хочешь, Белль?
— Ай-ай-ай! — воскликнула Белинда. — Настроение у тебя, похоже, весьма скверное. А я ведь пришла извиниться.
— За что именно? — осторожно уточнил он, хотя в глубине души уже знал, почему сестра так весела.
— За то, что усомнилась в тебе, любимый! — Она села еще ближе и заключила его в объятия. — Нет-нет, не смотри на меня так! Я знаю, что ты сдержал данное мне слово. Но леди Джулиана оказалась хитроумной соперницей! После того как она увела у меня лорда Кида, я боялась, что под ее чары можешь попасть ты. Веришь ли, я готова была упрекнуть тебя в том, что ты влюбился в эту дурочку!
Стук крови, словно пытавшейся прорваться наружу через глаза, участился. Алексиус зажмурился и приложил пальцы к векам, чтобы унять нестерпимую боль.
— Ты боялась напрасно, Белль. Очень глупо с моей стороны было бы влюбляться в леди Джулиану.
Да что там глупо — это было бы самоубийством.
«Мне всегда было интересно, Синклер: как вы терпите свое положение шлюхи при родной сестре?» — ехидный вопрос Гомфри эхом отозвался в голове Алексиуса.
Джулиана его презирала. В этом он убедился.
Сестра отвела одну его руку от виска и нежно поцеловала каждый палец.
— О, ты был непревзойденным! И совершенно непредсказуемым вдобавок. Кто мог угадать, как ты поступишь, ворвавшись в ложу лорда Гомфри? Как и все остальные, я сгорала от любопытства, прикидывая, сбросишь ли ты Гомфри с балкона или просто превратишь его лицо в кровавое месиво.
— Будь у меня возможность, сделал бы и то и другое.
Алексиус не мог смириться с мыслью, что Джулиана попала в лапы бесчестною графа. Но сама она, к сожалению, была слишком сердита, чтобы рассуждать логически. Она даже не объяснила, зачем пришла в театр и почему именно с Гомфри.
На лицо Белинды надвинулась тревожная тень.
— За то, что он покусился на твою любовницу?
— Нет! — рявкнул Алексиус, злясь на сестру за новое напоминание о странном выборе Джулианы. — Я возненавидел Гомфри давно, когда он еще обхаживал Греховных Лордов на предмет членства в нашем клубе.
Белинда всплеснула руками.
— И вы ему отказали!
Алексиус равнодушно пожал плечами.
— Единогласно. Гомфри — глупец и притворщик. Даже если бы он удовлетворял требованиям клуба, я лично не допустил бы, чтобы его приняли. Из принципа.
Белинда опустила голову на обнаженную грудь Алексиуса.
— Тогда неудивительно, что он сграбастал твою бывшую любовницу. Ты молодец, братишка. Я в бинокль видела лицо леди Джулианы, когда ты при всех ее отверг. И отчаяние и гнев, отразившиеся на этом лице, сказали больше, чем любые слова. Полагаю, она была в тебя влюблена.
Была.
Но Алексиус убил в ней нежность с той же жестокостью, с какой лишил невинности. Он резко поднялся, отстранившись от сестры.
— Значит, ты довольна своей проказой. — Обернувшись одеялом, он слез с кровати, чтобы находиться как можно дальше от Белль.
Та кивнула:
— Еще как довольна. После того как вы ушли, лорд Кид зашел ко мне поздороваться и не уходил до самого конца.
— А куда делась леди Джулиана? — Алексиус готов был откусить себе язык за это неудержимое любопытство. Ему вовсе не хотелось воскрешать в сестре ненависть к Джулиане: хватит, их семейка причинила ей немало боли. — Они с Гомфри остались в театре?
Алексиус на подкашивающихся ногах подбрел к стене и позвонил в колокольчик. Раз уж поспать ему все равно не удастся, надо хотя бы принять ванну. Камердинер выдворит Белинду, и, если повезет, она даже на завтрак у него не останется.
Но Белинда весьма неплохо чувствовала себя на его кровати. Она даже вытянулась во весь рост, напомнив своей позой избалованную кошку.
— Они остались почти до самого конца представления. Разумеется, все понимали, что леди Джулиане не терпится спастись бегством. Одна моя подруга даже сделала ставку, что она разревется. Но, увы, ее хладнокровие стоило мне десяти фунтов.
— Я компенсирую тебе расходы, — отрешенно сказал Алексиус, подбирая с кресла голубую шелковую рубашку.
Как же жестоки и черствы были друзья Белинды, раз они превратили переживания дамы в спорт! Потуже завязав простыню на бедрах, он просунул руки в рукава рубашки, после чего развернулся к сестре спиной и уронил простынь. Застегивая пуговицы, он подумал, что мужества у Джулианы больше, чем у иных мужчин, и ему следовало бы сказать об этом Белинде.
Но любое слово в защиту дамы, которую сестра считала своей непримиримой соперницей, только разгневало бы ее лишний раз. Алексиус решил прикусить язык ради Джулианы. Это меньшее, что он мог ради нее сделать.
Любуясь им со спины, Белинда механически наматывала кудрявую прядь на палец.
— Так о чем же вы говорили с ней в вестибюле? Гомфри пришлось чуть ли не на руках заносить ее обратно. Мне нужны самые грязные подробности.
Алексиус на миг взглянул на свое отражение, но тут же отвел глаза. Надменный мерзавец, таращившийся на него из зеркала, ему совсем не нравился.
— Белль, у меня ужасно болит голова, а во рту такой вкус, будто я всю ночь слизывал со стен штукатурку. — Не обращая внимания на ее хихиканье, он продолжил: — Я больше не намерен обсуждать леди Джулиану ни с тобой, ни с кем-либо другим.
Камердинер весьма своевременно постучал в дверь, избавив Алексиуса от необходимости продолжать разговор с сестрой.
— Ты получила то, что тебе причиталось, дорогая сестренка. Довольствуйся своей победой.
И Алексиус открыл дверь, положив конец неприятной беседе.
Глава 18
Когда мужчине не дают покоя в собственном доме, он обычно находит прибежище в своем клубе. Помывшись и одевшись, Алексиус выскользнул через черный ход и подозвал извозчика, оставив Белинду понапрасну ожидать его в столовой.
Он даже не знал, что внушало ему большее отвращение: насмешки сестры над униженной леди Джулианой или необходимость закидывать пищу в свой исстрадавшийся желудок. Если бы он остался, то, скорее всего, опозорился бы. Ухабистая дорога до клуба самочувствие его, само собой, не улучшила; не дождавшись, когда они доедут до «Нокса», он приказал извозчику остановиться и выбрался наружу, рассудив, что ему лучше прогуляться.
