В половине девятого Денни стал капризничать, сердиться, и
Сара сказала:
– Пора нам ехать, ребята. По дороге в Кеннебанк он может
пососать свою бутылочку. Мы и трех миль не проедем, как он отключится. Спасибо
за прием. – Ее блестящие зеленые глаза на мгновение нашли глаза Джонни.
– Это вам спасибо, – сказал Герберт, вставая. – Правда,
Джонни?
– Правда, – сказал тот. – Я помогу тебе отнести кроватку,
Сара.
В дверях Герберт поцеловал Денни в макушку (малыш захватил в
свой пухлый кулачок нос Герберта и стал его давить так, что у отца Джонни глаза
наполнились слезами), а Сару в щеку. Джонни отнес кроватку к красному «пинто»,
и Сара дала ему ключи, чтобы он мог все сложить на заднее сиденье.
Когда он с этим покончил, она стояла у передней дверцы и
смотрела на него.
– Мы сделали все, что смогли, – сказала она и слегка
улыбнулась. Но по блеску ее глаз он понял, что она готова опять расплакаться.
– Было совсем неплохо, – сказал Джонни.
– Ну что, будем видеться?
– Не знаю, Сара. А ты как думаешь?
– Нет, пожалуй. Это было бы слишком просто, правда?
– Да, довольно просто.
Она подошла и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. Он
чувствовал запах ее волос, чистых и душистых.
– Будь здоров, – прошептала она. – Я буду думать о тебе.
– Всего тебе, Сара, – сказал он и провел пальцем по ее носу.
Она повернулась, села за руль – эффектная молодая женщина,
муж которой идет в гору. Через год они будут ездить уже не на «пинто», подумал
Джонни.
Зажглись фары, мотор застучал, точно швейная машинка. Сара
махнула Джонни рукой, и автомобиль тронулся с места. Джонни стоял рядом с
чурбаком, засунув руки в карманы, и смотрел ей вслед. В сердце словно что-то
закрылось. Но это казалось не таким уж важным. Совсем не важным – вот что было
хуже всего.
Он подождал, пока не скрылись из виду задние фонари, затем
поднялся по ступенькам веранды и вошел в дом. Отец сидел в высоком
кресле-качалке в гостиной. Телевизор был выключен. Он смотрел на игрушки,
которые нашел в чулане и которые теперь валялись на ковре.
– Рад был повидать Сару, – сказал Герберт. – Вы с ней… –
последовало секундное, почти незаметное колебание. – Хорошо провели время?
– Да, – сказал Джонни.
– Она еще приедет?
– Нет, не думаю.
Они смотрели друг на друга.
– Ну что ж, может, оно и к лучшему, – сказал наконец
Герберт.
– Да. Может и так.
– Твои игрушки, – сказал Герберт, становясь на колени и
собирая их. – Я отдал целую кучу Лотте Гедроу, когда она родила двойню, но
кое-что еще осталось. Я их припрятал.
Одну за другой он осматривал игрушки, вертел в руках и
укладывал в коробку. Гоночный автомобиль. Бульдозер. Полицейская машина.
Пожарная машинка, с которой слезла почти вся краска в том месте, где ее хватала
маленькая ручонка. Он отнес их в чулан и снова спрятал.
Джонни расстался с Сарой Хэзлит на целых три года.
В тот год снег выпал рано. К первому ноября он покрыл землю
ковром дюймов в шесть, так что перед прогулками к почтовому ящику Джонни
приходилось надевать старые зеленые сапоги на каучуковой подошве и старую
штормовку. Две недели назад Дейв Пелсен прислал ему тексты, по которым
предстояло работать в январе, и Джонни уже начал составлять примерные планы
уроков. Он с нетерпением ждал возвращения в школу. Дейв подыскал ему и квартиру
– на Хауленд-стрит в Кливс Милс. Хауленд-стрит, 24. Джонни положил листок с
адресом в бумажник, потому что улица и номер дома, к большому его раздражению,
то и дело вылетали из головы.
День стоял пасмурный, по небу плыли низкие облака, столбик
термометра держался чуть ниже двадцати градусов по Фаренгейту
[9]
. Когда Джонни
вышел на подъездную дорожку, закружились первые снежинки. Рядом никого не было,
и Джонни без смущения высунул язык, чтобы поймать снежинку. Он почти не хромал
и чувствовал себя отлично. Последние две недели, а то и больше его ни разу не
мучили головные боли.
Почта состояла из рекламного листка, журнала «Ньюс-уик» и
маленького плотного конверта, адресованного Джону Смиту, но без имени
отправителя. Джонни вскрыл его на обратном пути, сунув остальное в задний
карман брюк. Он вытащил листок газетной бумаги, увидел сверху название «Потусторонний
взгляд» и остановился на полдороге.
Это была третья страница журнала за прошлую неделю.
Центральное место занимала «разоблачительная» история про симпатягу комика из
телевизионного детектива; в свое время его дважды выгоняли из школы (двенадцать
лет назад) и раз арестовывали за хранение кокаина (шесть лет назад). Свеженькая
новость для американских домохозяек. Еще там была зерновая диета, фотография
вундеркинда и рассказ о девятилетней девочке, чудесно исцеленной в Лурде от
церебрального паралича (ВРАЧИ ОЗАДАЧЕНЫ, ликующе возвещал заголовок). Внизу
страницы помещалась отчеркнутая заметка без подписи под названием «ЯСНОВИДЯЩИЙ»
ИЗ МЭНА ПРИЗНАЕТСЯ В ОБМАНЕ:
«Потусторонний взгляд» всегда считал своей главной задачей
не только давать читателям исчерпывающую информацию об экстрасенсах, которых
игнорирует так называемая «большая пресса», но и разоблачать жуликов и
шарлатанов, до сих пор мешающих официальному признанию паранормальных явлений.
Один из таких жуликов недавно признался в обмане
корреспонденту нашего журнала. Этот, с позволения сказать, «ясновидящий», Джон
Смит из Паунала, штат Мэн, сказал: «Все было подстроено с целью оплатить мои
больничные счета. А если мне удастся состряпать книжонку, я получу достаточно,
чтобы разделаться с долгами и безбедно прожить еще пару лет. Нынче люди поверят
чему угодно, так почему бы мне не приправить свою еду хорошей подливкой?» Тут
Смит ухмыльнулся.
Благодаря «Потустороннему взгляду», который всегда
предупреждал читателей, что на одного настоящего ясновидящего приходится по два
самозванца, подливка Джону Смиту не досталась. И мы подтверждаем свое обещание
выслать 1000 долларов каждому, кто уличит любого из наших знаменитых
ясновидящих в обмане.
Обманщики и шарлатаны, берегитесь!
Джонни перечитал заметку дважды; снег уже повалил хлопьями.
Он невольно усмехнулся. Да, недремлющая пресса не любит, подумал Джонни, когда
какой-то Джон Смит спускает ее представителя с лестницы. Он вложил вырванную
страницу в конверт и сунул его в задний карман, где лежала остальная почта.
