– Чек здесь. – Алекс вручил мне конверт, который я убрала в карман. Потом оглядел комнату: – Замечательное место.
А я и забыла, что он никогда прежде не был в моей студии.
– Спасибо. Именно поэтому я его и купила.
– Прекрасно тебя понимаю. – Он оглянулся на меня через плечо. – У тебя дар видеть потенциал в обычных, казалось бы, вещах, Оливия.
Комплимент искренне тронул меня.
– Благодарю тебя.
Алекс улыбнулся:
– Кстати, мне звонил Патрик.
– Правда?
Улыбка Алекса превратилась в кривую усмешку.
– Да. Очевидно, мне стоит тебя избегать?
– Похоже на то. – Что-то в его голосе и выражении лица насторожило меня, дало понять, что произошло нечто странное. – И что же он сказал?
– Гм… – Алекс выглядел смущенным. – Много разной дряни.
– И… что же ответил ему ты?
– Я ответил, что он – придурок, и послал куда подальше.
Я удивленно вскинула бровь, но почувствовала, что он говорит правду.
– Ничего себе!
Алекс нахмурился:
– Слушай, я – не собственность Патрика. Черт, и ты – не его собственность, ведь так?
– Конечно.
Он пожал плечами.
– И я действительно не нуждаюсь в том, чтобы кто-то указывал мне, что я должен делать. Не важно, для моего собственного проклятого блага или нет.
– Так он посоветовал тебе не общаться со мной ради твоего же собственного блага? – Я сложила руки на груди. – Вау!
Алекс снова недоуменно пожал плечами, но посмотрел на меня гораздо мягче, чем прозвучали его последние слова.
– Не переживай об этом. Думаю, он все понял.
Я крепко обхватила себя, сжав за локти.
– Он злился из-за того, что мы с тобой проводим вместе так много времени. Думает, что мы становимся лучшими друзьями навек или что-то в этом роде.
Это не выглядело правильным: говорить о Патрике в компании огромного розового пениса, болтавшегося между нами. Я рывком отлепила его от поверхности стола и убрала в комод, стоявший вдоль стены. Пока я всем этим занималась, Алекс хранил молчание. Повисла неловкость, и я повернулась к нему спиной, притворившись, будто ищу что-то в одном из ящиков.
– А что за история связывает вас двоих? – вдруг тихо спросил Алекс. По-прежнему не оборачиваясь, я могла представить цвет его темных глаз. Серых, а не карих, как мне сначала показалось.
– Не думаю, что у меня есть какая-то история.
– Оливия, – серьезно возразил Алекс, – у каждого есть своя история.
– Мы с Патриком когда-то были парой. – Я решила изложить краткую версию произошедшего.
– Эту часть я уже знаю.
Я прикусила губу изнутри.
– Это было много лет назад. Ну, разумеется, давно. До того, как он стал геем.
Алекс наклонил голову, оценивающе глядя на меня.
– А ты не думаешь, что он всегда был «голубым»?
– Нет, я… – Признаться, Алекс на мгновение меня озадачил. – Знаешь, а ты прав. Я предполагала это раньше, до того, как он сменил ориентацию. Точнее, до того, как он открыто объявил об этом. Мы встречались, когда Патрик пытался быть гетеросексуалом. Ну что – так понятнее?
Алекса, похоже, совсем не смущал мой резкий тон.
– А сейчас? Кто вы друг другу сейчас?
Я вздохнула:
– Сейчас… не знаю, кто мы. Друзья, наверное.
С уст Алекса слетел скептический смешок, потом он с преувеличенным восторгом огляделся вокруг:
– И, возвращаясь к предыдущей теме… милая студия.
– Ты уже это говорил.
– Знаю.
Я засмеялась. Мне было так легко смеяться с Алексом… Было легко забыть об этом обсуждении Патрика, которое я не горела желанием продолжать.
– Тут пока такой беспорядок! Сара приходила, чтобы помочь мне декорировать помещение.
– А я прогнал ее прочь! Мне так жаль! – Он положил руку на сердце и придал лицу страдальческое выражение.
– О, не стоит чувствовать себя неловко! Теперь, раз уж ты здесь, я могу использовать тебя на всю катушку. У меня есть целая тонна хлама, который нужно оттащить на помойку, – с усмешкой сказала я. – Без Сары я не могу взяться за оформление студии, зато вполне в моих силах покрасить стены водоэмульсионкой против плесени и освободить от рухляди заднюю комнату.
– Так тебе нужна рабочая сила? – скептически спросил Алекс. Он похрустел суставами пальцев и покрутил головой, разминая шею. Потом попрыгал с ноги на ногу. – Мужественный экземпляр, правда?
Я фыркнула:
– О да, мужественный! Потому что я, очевидно, ярая сторонница гендерных стереотипов.
Мне не удалось объяснить смысл долгого изучающего взгляда Алекса и последовавшей за ним полуулыбки. Я снова позабавила своего соседа, но не могла понять чем. И тоже пристально взглянула на него.
– А ты не слишком-то настроен на работу, не так ли? Что, боишься руки замарать?
– Нет, мэм. При случае я даже могу пользоваться электроинструментами.
Я снова пренебрежительно фыркнула:
– Уверена, что можешь!
Алекс бросил язвительный взгляд на ящик, в который я запрятала резиновый пенис.
– А я уверен, что ты можешь пользоваться вот тем чудовищем!
Мы дружно покатились со смеху, и наше общение снова показалось в высшей степени легким, лишенным ненужных условностей. Вдоволь нахихикавшись, я сделала глубокий вздох. Алекс посмотрел на меня, его темно-серые глаза горели.
– В чем дело? – спросила я, пытаясь понять, что кроется за этим внимательным взглядом.
– Патрик – кретин.
Я немного нахмурилась, не желая возвращаться к мрачному настроению.
– Это его право. Как, впрочем, и каждого.
Алекс прыснул:
– Черт, точно, так и есть!
В общении со мной Алекс всегда был милым – даже супермилым, со всех сторон милым, но я прекрасно знала, что он может поступать жестоко, причинять боль. Я видела это своими глазами. Впрочем, это было не мое дело. Я старалась оценивать людей по тому, как и что они делали для меня, а не для кого-то еще.
– Пойдем! Я хочу покрасить это помещение к концу дня, чтобы по возвращении Сары мы могли бы повесить шторы. Поверь мне, если не успеем все закончить вовремя, она надерет мне задницу!
– Она – маленький тиран, да? – Алекс прошел за мной в кладовку и, оглядев фронт работ, тихо присвистнул: – Круто!
Я посмотрела на деревянные полки, сконструированные из толстых сарайных балок и тяжелых, гладко оструганных досок. Высота полок достигала десяти футов, они висели на равном расстоянии от пола до крыши со скатами. Когда-то эти полки использовались для хранения экипировки и оборудования пожарной части, но сейчас большинство из них были пустыми или заваленными беспорядочным хламом всего, что требовалось в студии или что никак не удавалось пристроить в моем жизненном пространстве снизу.
