— Наверное, вы предпочли бы иное времяпрепровождение, чем вежливо слушать мою болтовню о книгах. Но признаюсь, я точно не знаю, как… начать. Это все хорошо и замечательно, — нервно продолжала она, — я имею в виду — обучаться искусству обольщения, но когда реально выходишь на сцену, то…
— Садитесь и выпейте шампанского. А с чего начинать, мы решим чуть позже.
— Да, сэр.
— Пожалуйста, зовите меня Дермотт.
— Да, сэр, — она, досадуя на себя, всплеснула руками, — то есть я хотела сказать — Дермотт.
— Итак, выпейте шампанского, — сказал он, подавая ей бокал, — и расскажите мне о своем собрании карт. — До сих пор любовницы не говорили ему «да, сэр». И если мисс Лесли испытывала вполне понятное беспокойство, то и он, что уж совсем странно, чувствовал себя неловко.
Дермотту удалось довольно быстро успокоить свою гостью. Через несколько минут Изабелла уже раскованно отвечала на все его вопросы и, грациозно устроившись в кресле, мило улыбалась. Сначала ее безмятежная улыбка его немного нервировала, но потом атмосфера чувственности возобладала — Молли очень удачно выбрала платье для своей подопечной.
— Понимаете, если бы у Магеллана были более точные карты, он мог бы остаться в живых, — заявила Изабелла.
— А вы не хотите взглянуть на географические карты в моей библиотеке?
— Сейчас?
— У нас много времени. — Дермотт вообще-то не собирался заниматься любовью с трепещущей от страха девственницей. По правде говоря, чем дольше он общался в этот вечер с мисс Лесли, тем больше ему хотелось отговорить себя от физической близости с ней.
Захватив с собой спиртное, Дермотт за руку повел Изабеллу к потайной двери, находящейся возле камина. По узкой винтовой лестнице они спустились в библиотеку. Карты лежали в больших выдвижных ящиках. Он вытаскивал их по одной, и Изабелла ахала над каждым листом из его коллекции. Наконец Дермотт показал ей карты Индии, в которые лично внес уточнения.
— Я могу вам помочь! — воскликнула она, бережно касаясь рукой изображений возвышенностей, которые Дермотт добавил в раздел, посвященный северной Индии. — У меня есть очень хорошие чернила, которые будут держаться вечно… то есть, — поморщившись, поправилась она, — когда я вернусь домой, я смогу взять их для вас. Эти чернила специально изготовили для дедушки в Париже.
Она не могла этого знать, но карты Индии были тем своеобразным Рубиконом, который Дермотт с момента возвращения в Англию никак не мог перейти. Глядя на склоненную над столом головку, на блестящие под светом лампы золотистые волосы, он чувствовал к этой девушке нежность, которой не испытывал с тех пор, как потерял свою семью. Каким образом эта хрупкая молодая женщина смогла так тронуть его сердце — в отличие от множества особ, с которыми он занимался любовью после своего возвращения?
Он отошел подальше от нее, не желая теперь испытывать то, что испытывал к той, единственной, женщине, которую действительно любил.
Наполнив свой бокал, он подошел к выходящему на террасу окну и долго стоял там, глядя на звездное небо.
— Я снова заставила вас скучать, — заметила Изабелла, положив на место карты; легкий шорох задвигаемого ящика заставил Дермотта встрепенуться.
— Нет, я просто устал.
— Должно быть, я сказала что-то не то, — подойдя к нему, прошептала Изабелла. — Прошу меня простить.
— Ничего лишнего вы не сказали. Молли считает, что я часто бываю в дурном настроении.
— Тогда я сейчас буду вас развлекать, — весело заявила Изабелла.
— Надеюсь, вы не собираетесь петь, — улыбнулся он.
— Не вижу поблизости пианино.
— Какое счастье!
— Вы не любите, чтобы женщины развлекали вас таким образом? А… ну, тогда, наверное, я должна показать вам, как развязываются эти банты. — Она протянула руки к плечам.
— Пока не надо. — Перехватив ее руки, он задержал их в своих ладонях, все больше сомневаясь, что безыскусная девственница сможет спасти его от черной тоски.
— Да, сэр… э-э… Дермотт, — поспешно поправилась она. Тепло его рук, близость его тела повергали ее в дрожь — страсть к нему стала глубокой и неудержимой. — А когда?
«Никогда», — должен был ответить он. Ее девственность должна была стать для него непреодолимой преградой, как и его мучительные воспоминания.
— Я так… сильно вас хочу, — прошептала она, чуть подавшись вперед и глядя на него умоляющими глазами. Это было ошибкой. И тем не менее он колебался.
— Вы же обещали! — настаивала она.
Святящееся в ее глазах желание, ее прикосновения ослабили его решимость. Тело Дермотта независимо от него отреагировало на ее близость.
— Вы же хотите меня, — выдохнула она, прижимаясь бедрами к его внезапно отвердевшей плоти. — Я это знаю…
Она была само искушение, и Дермотт, схватив ее за плечи, помимо воли прижал к себе. Ее сладкий запах взял его в плен, ее мягкая грудь, разжигая его страсть, прижалась к его широкой груди, ее бедра обещали наслаждение.
— А теперь я собираюсь поцеловать вас, милорд, — прошептала она, высвободив руки и положив их ему на плечи. А когда она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, Дермотт перестал сопротивляться. Его руки скользнули вниз, обхватили ее ягодицы и крепко сжали их.
— Вы уверены, что поступаете правильно? — прошептал он.
— Уверена. — В ее глазах не читалось сомнения, ее губы пылали рядом, стремясь к поцелуям.
Дермотт медленно, словно боясь обжечься, опустил голову.
— Поцелуйте меня, — прошептала она и еще крепче обхватила его за плечи.
И он повиновался, накрыв ее губы горячим поцелуем. Теперь, после недели ожидания, Дермотт уже не пытался сдерживаться, заставив себя забыть о ее невинности. Жадный, безрассудный поцелуй, и дразнящий, и возбуждающий, зажег их обоих.
Не испугавшись, напротив, обрадовавшись его страсти, Изабелла крепко прижалась к Дермотту и впилась в его губы, словно именно ради этого мгновения жила до сих пор.
Дермотт после своего первого поцелуя прожил много лет, и каким бы страстным и горячим ни был этот, он стремился к продолжению. Хотя понимал, что поступает дурно.
Поколебавшись, он резко оттолкнул ее от себя:
— Я не могу! Не должен!
— Но вы же обещали! — дрожа от желания, выкрикнула Изабелла. — Вы не можете отказаться от своих слов!
— Я могу делать все, что хочу, — спокойно возразил он.
— Вы грубиян! — запальчиво воскликнула она. — Так поступить со мной… заставить меня запылать страстью, а потом…
Он сделал глубокий вдох.
— Извините, я передумал.
— Так передумайте еще раз! — взмолилась она. — Вы же сами меня сюда пригласили!
