— Бедняга Минг, должно быть, уже сошел с ума. Белла мгновенно переключается с одного предмета на другой. Полагаю, нам пора вернуться и спасти его.
— Я боялся, что ты так скажешь.
То, что он с неохотой отпустил ее, льстило Эйми. Добродушно хихикнув, Сет отстранился от нее и, наклонившись, поднял с камней ее майку.
Он помог Эйми одеться, затем обнял еще раз, даря ей счастье.
Пока они шли по дорожке и по лестнице, Эйми была настолько счастлива, что едва сдерживала желание подпрыгнуть.
Был ли второй поцелуй проявлением слабости или началом чего-то совсем-совсем замечательного, она не знала. Тело ее трепетало, как вибрирующая струна. Эйми не собиралась портить блаженные ощущения, чрезмерно тщательно анализируя их.
Сет наблюдал, как Эйми уходит в дом, чтобы освободить Минга от обязанностей няни. Когда к нему вернулось здравомыслие, он страдальчески выдохнул.
Сет совершенно потерял голову от сладостного поцелуя Эйми. Он едва не затащил ее в заводь и не позволил ситуации зайти слишком далеко.
Поцелуи Эйми превращались в опасную привязанность.
Ему вообще не следовало целовать ее. Он должен был сохранять выдержку, не терять голову и вспомнить о Белле, прежде чем сделать шаг к Эйми.
Сегодняшнее утро он планировал провести совсем по-другому, спокойно и размеренно, но в какой-то момент, во время разговора о Рейчел и своем дяде, Сет сдался. Он очень долго молчал о деталях этой истории, ему было чертовски тяжело говорить о происшедшем, но Эйми сочувствовала ему и все понимала. Ведь и ее угнетало мучительное чувство вины.
Сет в глубине души ощутил единение с Эйми. Назвав ее милой, он имел в виду не только карие глаза, красивую улыбку и исключительно привлекательные ноги. Да, Эйми можно бесконечно восхищаться, но, кроме того, Сет не мог не заметить ее сердечность, умение сопереживать и смелость, с какой она взяла на себя опекунство над Беллой.
Чудо, что такие душевные качества сочетаются в одной женщине, обладающей к тому же миловидной внешностью и сексуальностью.
У каменистой заводи Эйми показалась ему совершенством, и Сет размечтался, как она останется на ранчо.
Дурак!
Не следовало снова целовать ее. Эйми не флиртовала. Проклятье! Если бы она флиртовала, поцелуй еще можно было бы оправдать. Однако Эйми была очень серьезной, когда повернулась к нему.
Она призывала его шагнуть в неизвестность и поверить ей.
А Сет никому не доверял.
Он стал таким несколько лет назад, после суровых и горьких уроков, и слишком хорошо знал: никакая любовь не преодолеет проблем, связанных с жизнью в глуши.
Веру в романтику уничтожили его мать, Дженнифер и история с Рейчел…
У Сета и Эйми разные дороги. Ему ничего не остается, как заниматься «Безмятежностью». Ради памяти дяди он должен находиться здесь, а Эйми придется вернуться в Мельбурн и воспитывать дочь Рейчел с помощью своей семьи. Школы, игровые группы, балетные классы — все, что необходимо маленькой девочке.
Сет не имеет права тратить время на поцелуи или играть чувствами Эйми.
Пока она здесь, ему следует помнить об этом. Влечение к Эйми для него под запретом.
Черт побери, он уже дважды поцеловал ее!
Третьего раза не будет.
Глава 8
Эйми с сожалением заметила, что Сет молчал всю дорогу, когда они чуть позже отправились на его внедорожнике осматривать «Безмятежность».
Они двигались в западном направлении. Небо впереди становилось свинцовым и покрывалось тяжелыми серыми тучами.
— Похоже, дожди возвращаются, — сказала Эйми. Сет лишь кивнул.
Узкая извилистая дорога пролегала в густом тропическом лесу, но вскоре машина выкатилась на травянистую равнину.
Эйми увидела многочисленные стада, пасущиеся в просторных загонах. Животные выглядели необычно: огромные, с висящими ушами.
— Что это за коровы? — спросила Эйми.
— Брамины. Это лучшая порода для разведения в тропиках.
— Значит, ты ездишь верхом и проделываешь все эти замечательные ковбойские трюки?
— Какие трюки? — В его глазах мелькнуло изумление.
— О… Ну, ты накидываешь лассо на ничего не подозревающую бедную корову или поднимаешь свою лошадь на дыбы.
Он одарил ее полуулыбкой:
— Ты имеешь в виду невероятно ценные навыки скотовода, которые обретаются после долгих лет упорной практики.
— Ну да. Ведь ты практикуешься долгие годы?
— Конечно.
— Хотелось бы увидеть тебя верхом.
Эйми не поняла, почему Сет нахмурился. Ей казалось, что будет круто, если Сет помчится верхом по травянистой равнине за стадом или разбрызгает воду, когда его конь легким галопом пролетит через ручей.
Молчание немного затянулось, и Эйми позволила себе насладиться этими умопомрачительными картинами. Она покосилась на бедра Сета, обтянутые слегка выцветшими джинсами. Он являл собой образец сильного и деятельного мужчины. Всякий раз, вспоминая, как Сет целовал и ласкал ее, Эйми чувствовала, что тело словно опаляет огонь…
Молодая женщина ничего не знала о скотоводстве и стала задавать Сету вопросы. Когда скот сгоняется в стада? Когда телят отлучают от коров? Трудно ли на ранчо в сезон дождей? Как часто приходится вызывать ветеринара? Как осуществляется продажа?
Сет отвечал вежливо и терпеливо, однако Эйми ощущала его настороженность, будто он не хотел надоедать ей ненужными деталями. Это ее беспокоило. Все, что имеет отношение к Сету Риардону и его стилю жизни, не может надоесть. Неужели он этого не понимает?
Сет остановил внедорожник у группы коттеджей.
— Думаю, ты захочешь познакомиться с одной из семей, живущих здесь, — проговорил он.
— С удовольствием, — согласилась Эйми.
Сет нахмурился, а молодая женщина растерялась: что она сказала не так.
Продолжая хмуриться, он добавил:
— Кстати, эти ребята знают о тебе и о Белле.
Эйми не успела уточнить, как много им известно, ибо в их сторону легкой походкой направился высокий, симпатичный, длинноногий мужчина-абориген.
Сет представил его как Барни Приора — главного животновода.
Когда Эйми обменялась рукопожатиями с Барни, в ближайшем коттедже открылась дверь с антимоскитной сеткой, и молодая, стройная, как веточка ивы, женщина с поразительно красивыми зелеными глазами и волосами цвета темного мармелада махнула им рукой.
На ней были цветастый саронг и небесно-голубой топ без рукавов. Она была босиком, ногти на ногах выкрашены в голубой цвет, в тон одежде, на лодыжке поблескивала серебряная цепочка. Судя по всему, женщина отлично прижилась в тропической глухомани.
