— Ладно-ладно, я все поняла, — проговорила Марта, желая одного: чтобы тягостный разговор как можно быстрее подошел к концу.
Но Джек невозмутимо продолжил:
— И она пригласила Силвию. Теперь я знаю, что это было только во благо, хотя вначале думал иначе. Силвия тебя увидела, поговорила с тобой… И хотя вы расстались отнюдь не друзьями, она поняла, что ты не такая злобная стерва, какой представлялась ей все эти годы. Но я все равно считаю, что мама совершила непростительный поступок.
— Она поступила, как считала лучшим для тебя.
— Но я ей разъяснил: решать, что лучше для меня, могу только я.
Странно, но Марта не чувствовала никакой обиды по отношению к миссис Рассел. Ей даже было немного жалко ее. Несчастная женщина просто старалась уберечь сына от повторения собственных ошибок. Потому что не хотела, чтобы он страдал и мучился так, как страдала и мучилась она сама. А она, наверное, действительно вынесла немало, если для спасения сына решилась даже на столь подлый поступок.
— У Силвии были причины меня ненавидеть. Я действительно сделала все, чтобы они с папой расстались. Но мне бы хотелось, чтобы она попыталась понять и меня тоже. Для меня их связь была страшным предательством по отношению к маме. Уже потом я уразумела, что мама болела так долго, что любовь к ней отца постепенно превратилась в жалость. А в шестнадцать лет я видела только одно: беспринципная особа хочет занять место мамы. Хочет отнять у меня отца.
— И ты сделала так, чтобы этого не произошло, — подвел итог Джек.
Марте было очень важно, чтобы он понял ее. Она не оправдывалась перед ним. Просто хотела, чтобы он понял.
— Да, Я притворилась, что у меня булимия. Причем, я ясно дала понять, что болезнь началась тогда, когда я узнала, что у папы есть другая женщина. Силвия обо всем догадалась. Даже попыталась сказать отцу, что я обманываю его. Но папа ей не поверил.
Джек молчал. Украдкой взглянув на него, Марта увидела, что лицо у него холодное и суровое.
— Ты была потрясена смертью мамы, — сказал он наконец.
— Я знала, что делала.
— Тебе хотелось стабильности и надежности. Так, как ты тогда это понимала. И ты боролась за свое место под солнцем, — произнес Джек спокойно.
— Может быть, мне хотелось стабильности и надежности. Но больше всего мне хотелось отомстить за маму. — Марта не щадила себя, не стремилась себя выгородить. Ни перед Джеком, ни перед самой собой. — Понимаешь, мама ничего не говорила отцу. Но она знала, что у него есть другая женщина, и ужасно страдала. Если бы не Силвия, кто знает, может быть, мама прожила дольше. Но со временем я поняла, что злом зло не исправишь. Да, я разлучила любовников, но моей маме это не помогло.
— Марта. — Джек залпом допил воду и поставил стакан на подоконник. — Я все понимаю. Когда я проснулся наутро после той ночи, у меня было такое чувство, что теперь у меня есть все, о чем только можно мечтать. Что теперь я живу по-настоящему. А потом я приехал домой и нашел там Силвию на грани истерики и возмущенную маму, которая утверждала, что ты все это время знала, что Силвия — моя сестра.
Марта поморщилась:
— Да.
— Я был ошарашен. Единственное, о чем я тогда мог думать, это о том, что если бы ты действительно мне доверяла, то рассказала бы обо всем.
— Но ты же не рассказал мне о Флоренс! — с жаром воскликнула Марта.
— Да. Поначалу это была обыкновенная трусость. Но потом, когда я понял, как ты мне нужна, я не хотел говорить тебе о ней… Сначала мне нужно было расстаться с Флоренс. Поэтому я поехал к ней и все объяснил. — Джек невесело усмехнулся: — Мне казалось, что так будет честнее.
— Я думала, что то, что случилось когда-то между мной и Силвией, не имеет значения… для нас, — призналась Марта, с трудом подбирая слова. — Я знала, что скоро уеду из Лисмора. И мне даже в голову не приходило, что у нас с тобой что-то получится… А когда ты спросил, будем ли мы друзьями, я поняла, что теперь уже поздно что-либо говорить о Силвии… — Потому что даже тогда не надеялась, что наши отношения продлятся долго, мысленно закончила она фразу.
Марта украдкой взглянула на Джека. Но его лицо оставалось знакомо непроницаемым. Она глубоко вздохнула.
— Когда ты мне это сказал, я растерялась. Я не знала, что делать. Но когда поняла, что ты… — она запнулась, не зная, как именно это выразить, — хочешь, чтобы у нас что-то было… Я подумала: пусть это совсем ненадолго, но у меня будет хоть такая малость счастья. Это тоже своего рода трусость…
— Нет, — перебил ее Джек. Он не улыбался, но в его голосе не было и раздражения. — Плохо, что ты ничего мне не сказала. Потому что приезд Силвии и то, что я узнал от нее, просто выбили у меня почву из-под ног. Когда я проснулся в то утро, то понял, что во мне что-то переменилось. Я как будто стал другим человеком. И я отчаянно надеялся, что ты занялась со мной любовью, потому что действительно хотела меня. А не из-за Тео, который…
— Джек! — укоризненно проговорила Марта.
— Такое вполне могло быть. Опасность возбуждает.
— Только там не было никакой опасности.
— Потрясение, разочарование, злость — что угодно. В то утро у меня все путалось в голове. Я просто был счастлив до умопомрачения. А потом приехал домой и застал там Силвию и маму, напуганную, но все равно убежденную, что она поступила правильно. — Джек отошел от окна, резко развернулся на середине комнаты и прожег Марту обвиняющим взглядом: — А ты призналась во всем, а потом сбежала!
— Я не сбежала! Ты сам сказал, чтобы я ушла!
— Когда я сказал, что тебе лучше уйти, я имел в виду «уйти из комнаты», а не «уйти совсем». Сначала мне надо было успокоить Силвию и разобраться с мамой. И еще решить, что теперь делать. Потому что я уже понял: если я соберусь на тебе жениться, у меня в семье мира не будет. В себе я был уверен. Я знал, что ради тебя готов на все. Но тебе, как оказалось, я не особенно нужен.
Голос его звучал бесстрастно. Но Марту это не обмануло. Его признания поразили ее точно гром среди ясного неба. Только теперь она поняла, что Джек не такой сильный и невозмутимый, каким казался ей все это время. То есть, конечно, он сильный… но ведь и сильные люди терзаются и страдают.
— Ты ничего не говорил мне о любви! Даже после того как расстался с Флоренс, ты сказал, что мы будем друзьями. Друзьями, и не более того! Я догадывалась, что ты меня хочешь. А я хотела быть с тобой. Но ужасно боялась, что ты узнаешь правду обо мне: что я та самая злая девчонка, которая исковеркала жизнь Силвии… — Марта вздохнула и повторила: — Ты ничего не говорил мне о любви.
Джек улыбнулся. Но это была не та улыбка. Без тепла, без сердечности.
— Я боялся.
— Чего ты боялся? — Марта вдруг побледнела. — Неужели ты не понимал, что я чувствую?
— Я знал только, что могу тебя соблазнить.
