— Это было в городе. Никто не знает, что вы здесь, а если бы даже и знали, вряд ли стали бы вторгаться в дом.
Алан чуть заметно улыбнулся.
— Как знать…
Инесса некоторое время молчала, раздумывая над его словами.
— Но это — Австралия, — наконец произнесла она. — Здесь никто не нанимает убийц и не похищает людей.
— Ну просто рай земной! — хмыкнул Алан, а затем посмотрел ей в глаза и неожиданно жестко прибавил: — Этим занимаются везде. Здесь — тоже!
Инесса промолчала, ожидая продолжения. Алан же произнес:
— На самом деле все это мне нужно для того, чтобы держать прессу подальше отсюда. И да, возможно, я слишком перестраховываюсь, но ваша профессия предполагает определенные цели и образ действий.
— Понимаю, — процедила она сквозь зубы. — Могу себе представить, как неприятно, должно быть, когда тебя осаждают папарацци… Ой, — воскликнула Инесса, — кто это?
Огромный черный пес, шумно дыша, выскочил из-за деревьев и подбежал к ним, дружелюбно махая хвостом. Инесса присела на корточки и погладила собаку по голове. Пес довольно засопел и положил голову ей на колено.
— Хороший мальчик, — сказала Инесса, почесывая собаку за ухом. — Он ваш?
— Нет, он принадлежит повару и его жене. — Алан пристально рассматривал Инессу. — А что?
Поднявшись, Инесса произнесла:
— Если уж вас так донимают журналисты, то, думаю, вам стоило бы завести несколько собак — только позлее, чем этот.
Он усмехнулся.
— Здесь есть и другие собаки. — И наклонился, чтобы погладить пса.
Инесса отвернулась и принялась демонстративно рассматривать сад. За ее спиной Алан произнес:
— Я завидую вам и этому вот псу. Вы уверены в том, что мир — это благодатное место.
— Нет, не завидуете. Вы считаете, что мы чересчур наивны, вот и все, — сказала она тихо, снова садясь в шезлонг. — Интересно, есть ли на свете хоть один человек, который вам небезразличен?
Алан неопределенно повел плечом.
— Считаете меня бездушным чудовищем?
Более всего на свете ему хотелось, чтобы сейчас она ответила «нет», но он понимал, что вряд ли может на это рассчитывать. Не так давно Алан поймал себя на том, что ищет объяснение появлению в газете трех грязных статеек — другое объяснение, хотя все и так было очевидно. Она передала материал репортеру…
С тех пор как он отобрал у Инессы фотоаппарат и телефон, ничего подобного в газетах больше не печаталось.
Несколько секунд Алан раздумывал над тем, что могло бы быть между ними, однако затем выкинул из головы глупые мысли. Долг для него всегда был на первом месте, и он не мог этого изменить.
Ему следует держаться от нее подальше, даже несмотря на то, что Инесса сама желает очутиться в его объятиях. Однако искушение было столь велико, что вся его сила воли пасовала перед ним.
Но он должен был думать о Грегоре и о его благополучии, а вовсе не о желаниях плоти. Он обязан был отказаться от того, чего ему хотелось более всего на свете…
Сейчас переговоры между мятежниками и свергнутым правительством Сан-Мартина начали приносить определенные результаты. Однако достаточно было одного неосторожного шага, чтобы все усилия пошли прахом. Алан обязан был проследить, чтобы ни одно слово о переговорах не просочилось в прессу. А эта журналистка, находящаяся в двух шагах от его тайны, могла серьезно помешать ему. Самым правильным выходом из положения было держать ее поближе к себе — так, чтобы она все время находилась в поле зрения и не совершила бы ничего непредсказуемого.
Алан задумчиво произнес:
— Меня беспокоит то, что вам придется сидеть без электричества.
В серебристых глазах мелькнуло удивление.
— Я сумею с этим справиться, — заверила его Инесса.
Не сомневаюсь в этом, подумал Алан. Эта особа была удивительно самостоятельна.
— Ни воды, ни возможности приготовить еду…
— А дровяная плита! А колодец! — ответила она, вздернув подбородок.
— Вы не подумали над моим предложением, верно? Может быть, вам все-таки переночевать здесь? Завтра электричество наверняка починят.
Инесса подняла голову, делая вид, будто разглядывает облака. Алан почувствовал, как его охватывает желание при одном только взгляде на эту невероятно красивую женщину. Все в ней — прямая линия тонкого носа, гордый изгиб упрямых губ, округлый подбородок, великолепное тело — привлекало его. Однако к этому примешивалось еще какое-то странное, непонятое чувство, с которым он не мог совладать.
— Обещаю, что больше не прикоснусь к вам, — сдержанно произнес Алан.
Краска залила ей щеки, и Инесса вздохнула. Был ли это вздох облегчения? Он так не думал. Но хотя ею тоже владело искушение, она не собиралась сдаваться.
— Уверяю, что здесь вам будет комфортнее, — улыбнулся он.
Инесса понимала, что ей следует отказаться от его приглашения. Она в полной мере осознавала опасность его присутствия рядом. Знала, что ей не стоит разговаривать с ним, смотреть на него, думать о нем.
— Вы меня изумляете. Неужели вы не боитесь, что, едва лишь вернувшись в Сидней, я побегу в ближайшую редакцию газеты и расскажу, что провела ночь в доме лорда Макфелроя? — Ее голос звучал насмешливо.
И Алан рассмеялся в ответ.
— Даже если и побежите, это уже не будет иметь значения. Вдобавок я не думаю, что это ваш стиль.
— А как же продажа информации репортерам? — спросила она невинным голосом.
— Забудьте об этом, — предложил Алан мягко и улыбнулся. — Если вы останетесь, то вас ждет ужин, гораздо лучший, нежели тот, что можно приготовить на дровяной плите из имеющихся у вас продуктов.
Она была не в силах отказаться — и вовсе не из-за ужина.
— Хорошо, — пробормотала Инесса, чувствуя, как знакомая теплая волна накрывает ее. — Спасибо, я согласна. Правда, мне нужно забрать кое-какие вещи из моего домика.
— Вы можете сходить за ними. Или же я отправлю туда Ирену.
— Лучше я схожу сама, — быстро откликнулась Инесса.
— Тогда я пойду с вами.
Она начала было протестовать, но что-то во взгляде Алана заставило ее понять, что возражения не будут приняты.
— Ладно, — согласилась Инесса, пожав плечами.
Прежде чем улечься в постель, Инесса тщательно изучила свое отражение в зеркале. Весь вечер она изо всех сил старалась держать себя в руках, сопротивляясь невероятной привлекательности Алана. Мои глаза немного запали, а губы страдальчески изогнуты. Неужели в ожидании поцелуев? — досадливо поморщилась она.
— Ты должна сказать «нет». Завтра, будет электричество или нет, ты вернешься к себе, — сказала она этому отражению. — Поняла?
