Сергей вдруг заметил, насколько они с Мишкой похожи. Не внешне, нет! В чем-то главном, важном.
Выражение глаз одно на двоих, что ли? Не люди — калькуляторы, и ни одной книги в доме, а ведь раньше Мишка хоть немного, но читал.
И детьми братец до сих пор не обзавелся, бедная мать зря мечтает о внуках. Сергею очень убедительно объяснили — вместе старались! — что ребенок — слишком дорогое удовольствие в наше время. Двухэтажный домина, три машины в гараже — это Мишке вполне по карману, но вот малыш…
Неужели Сергей и в самом деле был когда-то влюблен в Ленку? Десять лет не мог забыть ее, десять лет мучил себя и родителей, пестуя обиду, а встретил и… ничего.
В том-то и дело, что ничего!
Смотрел на нее и видел перед собой лишь Мишкину жену. Только Мишкину жену. Ничего в высокой стройной женщине с холодными рассудочными глазами не было от той Ленки.
Или она всегда оставалась собой? Это он ее выдумал?
Сергей перед отъездом отозвал Мишку в сторону и сказал спасибо. За Ленку. За давнее предательство. Вот только понял ли братец?
Вероника натужно закашляла. Сергей вздрогнул и в сердцах бросил на стол ручку — вот уж дурная привычка крутить что-либо в руках!
— Сергей Анатольевич, — Вероника смотрела упрямо, — вы обещали отпустить меня с завтрашнего дня.
Сергей нахмурился. Он совершенно не помнил, когда состоялся этот разговор. Ясно одно — на днях. Именно после приезда все валилось из рук, он никак не мог отойти после язвительных замечаний брата — до сих пор мысленно спорил с ним! — и не слишком вникал в работу. К счастью, в делах временное затишье.
— Отпустить? — недовольно буркнул он. — До послезавтра, надеюсь?
— Но как же «до послезавтра», Сергей Анатольевич, — испуганно округлила глаза Вероника, — я ведь вечером улетаю! В Анталию! С подругой! Мы горящие путевки взяли!
— И именно я тебя отпустил? — раздраженно поинтересовался Сергей, собственная память отказывала напрочь.
— Ну да! На две недели.
— Вот как — на две недели! — Сергей бросил мрачный взгляд на молчащие телефоны. — А за секретаря у меня эти две недели посидит папа римский, я так понимаю?
Глубокая морщина прорезала невысокий чистый лоб. Сергей невольно фыркнул: его секретарше не шло думать, мысленный процесс грозил ранними морщинами.
Улыбка шефа мгновенно вернула Веронике хорошее настроение. Она просияла в ответ и укоризненно попеняла:
— Все шутите! Я же сразу предложила Колыванову на мое место, и вы согласились!
Фамилия показалась знакомой, но и только. Сергей озадаченно бросил:
— Колыванову?
— Ну да!
— Это что… новый программист?
— Да нет же! Моя помощница!
Сергей изумленно моргнул.
— Вы ее два месяца назад взяли, еще до поездки в Швейцарию, — почти шепотом подсказала Вероника. — Она в бывшей кладовке сидит. Маленькая такая, тощенькая, в очках, и страшненькая, если честно…
— Колыванова, — пробормотал Сергей. — Тощенькая, в очках, да еще и в кладовке… И что она у нас делает, эта Колыванова?
— Вон цветы в горшках новые купила, чтоб в офисе уютнее стало. — Вероника пальцем указала на широколистное растение, коричневый керамический горшок стоял прямо на полу. — Еще она лимоны покупает, кофе, чай, печенье, салфетки всякие, чтоб вы с клиентами могли посидеть культурно…
Сергей изумленно рассматривал невесть когда появившийся в кабинете куст фикуса.
Вероника тем временем добросовестно перечисляла:
— …Утром мне диск на стол кладет, потом Полещук диск забирает…
— Что еще за диск?! — прорычал Сергей, чувствуя, как пухнет голова. Вдруг вспомнилось, что фамилия шефа тоже Колыванов, и, кажется…
— Ну как же! — удивилась Вероника. — На диск все нужное из Интернета перекачано, Полещук сам задания ей каждый день дает, что и где смотреть…
— А почему диск у тебя забирает, не у нее? — устало спросил Сергей.
— Так у Колывановой день сдвинут! Она только к одиннадцати на работу приходит, вы же сами ей разрешили!
— Я?
— Ну да.
Сергей хмуро усмехнулся: хорошо, хоть вспомнил, когда и как взял эту деревенскую девицу — протеже матери шефа. То ли Колыванова ее дальняя родственница, то ли просто односельчанка…
Кстати, Сергей тогда предварительно согласовал с шефом оклад новой сотрудницы и так называемую должность, что-то типа сестры-хозяйки. Колыванов, помнится, велел матери подыграть, девчонку взять и дать возможность адаптироваться. Мол, пусть привыкнет к месту и к городу, а там посмотрим по обстоятельствам. Мать никогда раньше ничего для себя не просила, грех не помочь, то-сё…
Сергей тогда взял ее на работу и забыл. Он не сомневался: Колыванов тоже вряд ли помнит об этой «страшненькой» девице из кладовки.
И как так получилось, что Сергей ни разу с ней не столкнулся в офисе?!
— Считаешь, справится? — угрюмо поинтересовался он.
— Ничего с ней не случится, если две недельки посидит у телефонов!
— Вы не ладите? — внимательно посмотрел на секретаршу Сергей.
— Очень надо! — вспыхнула Вероника. Снова оглянулась на дверь и, понизив голос, наябедничала: — Это такая дикарка… Она из своей каморки и не выходит. Даже цветы поливает вечером, когда офис уже пустой!
— Ну и какой в таком случае из нее секретарь? — хмуро поинтересовался Сергей.
— Так всего на две недели! — умоляюще воскликнула Вероника. — Чай или кофе подать гостям она сумеет, вот увидите…
— Эта девица в приемной?
— Я ей сказала, что вы вызвали.
— Она еще не знает, что остается за тебя?
— Ну… да. Она такая трусиха. — Вероника виновато опустила ресницы. — Только-только из деревни, так что сами понимаете…
— Да уж, — угрюмо усмехнулся Сергей. — Удружила ты мне, нечего сказать!
Он попытался вспомнить, как выглядит протеже госпожи Колывановой, но почему-то припомнил лишь высоченную бойкую девицу, которая ее привела, и неожиданно развеселился. Уж очень забавно та себя вела, будто мамаша, впервые устраивающая свое чадо в детский сад.
Ну да, именно она и вытребовала у него чуть ли не свободный график для своей подруги. Мол, какая разница, когда человек приходит на работу, если он все-все успевает? Напора в этой высокой белобрысой девчонке…
Настоящая валькирия!
Проще было уступить, что Сергей и сделал. К тому же шеф лично дал согласие на содержание лишнего рта, обязанности для его однофамилицы были буквально высосаны из пальца…
«Странно, что Полещук новенькой задания дает, вот уж кто не терпит бездельников и тупиц… — мелькнула мысль.
