– Вполне. Хоть разработка по большей части моя, но и его труда здесь немалая доля. А почему ты спрашиваешь? Я ведь и сам могу. Или… у тебя какие-то планы?
– Совершенно верно. Ты правильно понял. Тебе предстоит лететь с двойником принца и следить за его состоянием. Если что-то пойдет не так, ты сможешь подправить?
– Да, если в наличии будет необходимая аппаратура, но, пойми, не бесконечно. Со временем прогрессирующий распад невозможно будет остановить никакими методами.
– Аппаратура у тебя будет какая скажешь. А по поводу распада личности не переживай. Я постараюсь вовремя доставить очередную копию.
– А как долго все это продлится по времени?
– Не знаю, – с досадой ответил герцог. – Ничего не знаю. Первый раз со мной такое. Обычно братец не успеет задумать – а я уже в курсе. У меня с собой его приказ, который я должен вручить лично в руки принцу, когда он вылезет из регенерационной камеры. Но что в документе – не представляю.
– А…
– Нет. Вскрыть его невозможно. Только лично принц может это сделать. Причем я хочу, чтобы прочел именно двойник. Заодно узнаем, насколько он принц. Защита устройства чтения секретной документации самая совершенная в галактике. Пройдет ее – пройдет и прочие проверки.
Проанализировав разговор, я счел разумным и целесообразным для собственного выживания сделать то, что ранее повергло бы меня в ужас. Да я бы просто отбросил подобную мысль и даже додумывать ее не стал. Теперь же с холодным безразличием и точностью информационной машины я разработал план и тут же его реализовал. Совершив слияние с телом настоящего принца, я в точности повторил то, что Томас и Стефан сделали с его двойником, только многократно быстрее – всего за пару часов. Так же «вспахал» мозговое пространство, удалив личность, и поверх этой разрухи, максимально точно копируя действия бригады Томаса, внедрил копию личности принца. Все-таки немного перестарался и сделал все слишком хорошо – по моим прикидкам, этот принц теперь выдержит все три года.
А еще через сутки Томас и Стефан, посовещавшись, решили будить мое тело. На это мероприятие пригласили герцога. Манфред должен был встретить «любимого племянника» на пороге камеры, поприветствовать ученых и проверить работу лаборатории.
По одной из оставленных для питания тела трубочек стал поступать раствор, нейтрализующий сонное зелье, державшее меня в предельно заторможенном состоянии. Онемение конечностей быстро проходило, стали возвращаться звуки и запахи, ощущения кожи, ориентация тела в пространстве и… чувства. То бишь те самые эмоции, которые всегда с нами, даже если мы считаем, что в данный момент спокойны, словно гладь озера в предрассветном тумане.
Это был мощный удар. Неистовая боль и тоска по потерянному телу, страх за себя и близких (как там они и каково им без меня?), ненависть к подлым обманщикам из артефактов – все это леденящим жаром прокатилось по моему телу. Казалось, еще чуть-чуть – и у меня выгорит мозг в ураганном пламени чувств. Узор Лантиссы напоследок приглушил переживания и вновь свернулся в незаметный клубочек, скромно пристроившийся в самом дальнем уголочке разума. Дополнительно через трубочки поступили успокаивающие снадобья, и я немного расслабился. Однако мысль о той опасности, которой я подвергался, находясь в бестелесном состоянии, металась по кругу, не давая ужасу отцепиться от моего горла. Получается, все это время я целиком и полностью зависел от программы, заложенной мудрецами-целителями в этот узор.
Только теперь я со всей очевидностью осознал, что без тела у меня не было эмоций как таковых – нечем было чувствовать, примитивно говоря. А без эмоций не было и побудительных мотивов что-либо делать. За меня решал этот самый узор, в том числе используя результаты работы моего разума. Узор пинал меня, заменяя отсутствующие эмоции и побуждая к тому или иному действию для достижения единственной цели: поиска носителя, вживания и эффективного выживания на первых этапах. Сам я не стал бы ничего делать. Совершенно. Так и плавал бы в пространстве магии, поскольку не знал бы ответа на самый важный и самый разрушительный вопрос – «зачем?».
Едва я пришел к выводу, что сделано достаточно, как узор тут же самоустранился, предоставив мне полную свободу действий. Если подумать, то для меня, возможно, лучше было находиться некоторое время рядом с собственным телом, дожидаясь, пока гнусный артефакт не отпустит его. Но, поскольку было сказано «искать носитель», узор и стал его искать, зашвырнув меня боги знают куда. С другой стороны, я ведь не знал, сколько времени займет интеграция артефактов, так что, возможно, требование искать носитель было заложено в узор не зря.
Мне потребовались все силы, чтобы не впасть в черную меланхолию, а начать думать более-менее конструктивно. Я так и не смог связаться ни с Финь Ю, ни со Свентой. Похоже, расстояние между нами было слишком большим. Смутно припоминая время полета и периодические остановки для накопления энергии, я пришел к выводу, что для возвращения в тело надо будет сначала его найти. Хотя бы определить, в какую сторону двигаться. Насколько я понял, узор запомнил дорогу сюда. Теоретически я смогу вернуться в собственное тело «по следам», если разберусь в этом узоре и научусь им управлять. Пока что он управляет мной и даже в случае гибели нового тела продолжит поиск иного вместилища (совсем не обязательно – родного тела) для моего разума.
Дверь камеры открылась, и на пороге возникла фигура герцога Манфреда. Его сиятельство смотрел на меня пристально, с прищуром, и ждал моих первых шагов в новой жизни. Всякие размышления отодвинулись на второй план, а на передний вышли мысли о выживании. Сначала выжить, а потом думать, как вернуться. Иначе никакого «потом» у меня не будет.
– Дядя! Блин!!! Я чуть не обделался, когда проснулся в этой клетке. Куда меня запихнули и что это было?
По губам герцога скользнула мимолетная довольная улыбка, и, учтиво поклонившись, он сказал:
– Ваше высочество, оздоровительные процедуры завершены по плану. Вы снова здоровы и готовы к подвигам. Как говорят наши многоуважаемые ученые, а у меня, всем известно, работают только самые лучшие, после двух суток регенерационных процедур неизбежен некоторый эмоциональный шок и небольшие провалы в памяти. Но ведь уже все прошло, не так ли, ваше высочество? А если и не вспомните, как мы летели сюда и как вас укладывали в камеру, то, думаю, ничего страшного не случится. Все было весьма обыденно и скучно.
– Ага. Так. Чего там…
– Тогда позвольте мне продолжить. Прежде всего я должен передать вам секретное послание от вашего отца, государя императора империи Нибелунг, Тадеуша Восьмого. Он велел передать его сразу, как только вы покинете камеру оздоровления. Желаете прочесть немедленно?
Так. Губки – гузкой, бровки – хмурим. Посопим для важности.
– Да. Милостиво повелеть изволю.
Глава 3
Когда охранники вкатили довольно громоздкий агрегат («читалка» секретной документации) и герцог предложил мне занять кресло на его платформе, напряжение в операционном зале лаборатории достигло апогея. Я же, внешне спокойный, а внутри подрагивая, взгромоздился в просторное вместилище седалища и ткнул клавишу активации. В момент касания анализаторы на клавише моментально взяли микроскопические образцы ткани и крови, заодно проверив, не является ли то, чем к ней прикоснулись, чужеродной накладкой на кисть руки.
