– Спасибо.
– Я тебя подвезу до отеля.
Отметила про себя машинально, что он в курсе, где я остановилась.
– У меня есть машина. Ты ведь знаешь, конечно.
– Желтый «порш». Приметная машина.
– Зато в самый раз для свободной западной бизнесвумен.
– Занимаешься бизнесом? – спросил он, когда мы уже ехали в его «бумере», взятым в прокат.
– Еще нет, но вероятно придется. Есть некоторые дела!
– Господин Самошин.
Я снова вздрогнула. Как же паршиво сознавать, что все ему известно. И остается только гадать, насколько он осведомлен. Может быть, нужно было бежать, едва я услышала его голос, увидела его лицо. Учиться надо на своих ошибках, вот что, милая – шептал внутренний голос. Сердечко затрепетало, а ты про него забудь. Лишний груз в твоем нелегком деле.
Я вздохнула. Движение тем временем застопорилось, кажется, на перекрестке образовалась солидная пробка. Машины стояли впритык. Я ощутила легкий приступ клаустрофобии и открыла окно, впустив прохладный вечерний воздух.
– Давай начистоту! – предложила я. – Ты ведь следил за мной? Так по чьему приказанию?
Он нахмурился и посмотрел на нее внимательно.
– По велению сердца! Или ты не веришь, что и я способен испытывать «души прекрасные порывы»?!
И он о сердце!
– Верно, кстати, сказано – эти самые «прекрасные порывы» нужно душить в зародыше! – улыбнулась я. – Я давно в этом убедилась!
– Послушай! – он поднял руки (это было неопасно, сдвинуться с места нам было суждено еще не скоро). – Ты свободна, никто не знает, что ты здесь…
Ох, как хотелось верить, что это правда!
– Хорошо, а что еще знаешь ты?
Глеб зажег сигарету.
– Я знаю, что господин Самошин неделю тому назад наводил справки в Питере по поводу специалистов узкого профиля. Тех, что специализируются на банках. Не на пивных, конечно… Кстати, не хочешь?! – он кивнул на бардачок.
– Ну что ты?! – я фыркнула. – За кого ты меня принимаешь. Никаких банок в машинах – не тот класс! Эта информация, насчет «специалистов», тоже поступила к тебе?
Это становилось уже забавно – мир оказался гораздо теснее, чем я до сих пор себе представляла. Стоит чихнуть, хоть в Берлине, хоть в Париже, хоть в Антарктиде, – в Конторе услышат. Чихнет француз, известно кардиналу.
– Naturlich! – кивнул Глеб. – Лаевский, подозреваю, забыл, что поручил мне в свое время эту тему, но это нам на руку, правда? Я выбрался сюда на помощь Штессману, но когда докопался до ваших отношений, легко сумел убедить его помочь найти тебя. Ты всерьез его зацепила, милая…
– Чисто профессиональный интерес! – сказала я, не глядя на него.
– Какой, какой…
– Профессиональный! Мне нужны деньги, Глеб. Этот урод подцепил меня за жабры, извини за грубость!
– Ничего, могла бы и похлеще сказать!
– И я готова сделать все, чтобы только с ним расплатиться! Понимаешь…
– Не понимаю, почему бы не поступить проще!
– Я не могу его убрать, – я поняла, что он имеет в виду без дополнительных разъяснений. – Он все предусмотрел, у него тоже есть страховка. Помнишь Сочи? Только его страховка в самом деле работает. Стоит ему исчезнуть, и в Петербург пойдет сообщение о том, что я жива и здорова. А это означает для меня конец.
– Кстати, о страховке, – Глеб странно посмотрел на меня. – Эта… вещь исчезла из Сочи одновременно с тобой…
– Ты думаешь, я ее прихватила?!
Он посмотрел на нее и помотал отрицательно головой. Анжелика вздохнула с облегчением – Марьянов явно был не в курсе истории с чипом, Александром Шульгиным и ее чеченской эпопей. И посвящать его в эту историю она не собиралась.
– Я бежала не от тебя! – сказала она только. – Просто выдался случай, и, как видишь, удачный. Если бы я принадлежала самой себе, я бы дала тебе знать, что жива, что жду, что люблю…
Он молчал, как видно, обуреваемый теми же сомнениями, что только что мучили саму Лику.
– Хорошо! – сказал он. – А перед этим ты решила взять банк?
– Глеб, – на этот раз я посмотрела ему в глаза. – У тебя есть два миллиона?
– Сейчас посмотрю, – пробурчал он, – может завалялись в кармане.
– Если все пойдет, как задумано, – продолжала я, – никто не пострадает!
– А кто планирует операцию? – спросил Глеб и тронулся с места, чтобы снова остановиться через несколько метров. – Герр Самошин?!
– Я!
– Еще того чище! – он закачал головой, как китайский болванчик. – Ты уверена, что это единственный выход?
– Да!
– Хорошо! – сказал он. – Черт меня дернул взять машину, пешком мы бы быстрее дошли!
Я смотрела на него и чувствовала, как на глаза сами по себе наворачиваются слезы. Отчего – сама не могла толком объяснить и оттого казалась самой себе последней идиоткой. Может, все-таки оттого, что сейчас произошло маленькое чудо. То чудо, в которое перестаешь верить, когда вырастаешь. Потому что веру из тебя вышибают день за днем, выдавливают каплю за каплей.
Вот человек, которого, мне казалось, я уже не увижу никогда. Явился как противовес демону Самошину. Знай наших! Наши тоже в огне не тонут и в воде не горят… То есть наоборот. Хорошо, что милый не может читать мои мысли – боюсь, сейчас дикая путаница в моей голове вызвала бы у него настоящий шок.
Разговор о Египте не поднимался. Связать меня с Ширази Глеб уже не мог. Его возможностям и Конторы, к счастью, были кое-какие пределы. Хватит с нас и Гюнтера Штессмана, правда?!
– Только клянусь, – сказал Марьянов, – когда все закончится, твоему Самошину лучше не попадаться мне под руку. В живых не оставлю!
– Горячо одобрям! – сказала я. – Аминь!
Отто проснулся поздно. Выглянул в открытое окно – за окном пекло солнце. Он постоял, глядя мрачно на улицу и неторопливо передвигавшихся прохожих. На широкой постели под одеялом свернулась калачиком девушка, с которой он познакомился вчера возле какогото бара. С первого взгляда она была не похожа на шлюху, но Отто чувствовал эту породу за версту и не ошибся и на этот раз.
Груди проститутки с темными большими сосками вы-глядывали из-под одеяла, пробуждая желание. Отто чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новому дню. А лучшим началом дня он считал хороший секс. Вспомнил про русскую девку: ему она показалась подозрительной, но нельзя не признать – была хороша. Только вот, похоже, с Михаэлем они спелись и старине Отто уже ничего здесь не светит.
У него на очереди был визит к старому другу детства, Мартину Шпееру. Тот проживал на доставшейся от отца ферме и два года назад именно он снабжал группу необходимым в их сложной работе оборудованием.
