Приемный день в клинике кончался, но Саша был у себя. Так, по крайней мере, сказала девица из регистратуры, тоже до крайности удивленная Таниным обликом. Во всяком случае мимолетный взгляд ее на Таню о многом говорил. Привыкли тут к гламуру. Приходят обычные беременные бабы, а наряжаются, как на светский раут. Общаются, как те, в ресторане тогда… С собачками. Про марки часов. А эти – про марки колясок, про аллергию, диатез и как потом брюхо убрать. Дуры. Наотбивали богатых мужиков у баб постарше себя, а сейчас сидят-красуются. Думают, им не изменят. Думают, их старость не ждет. Все получат по полной программе. И мужики их получат. Обязательно. Головами думать надо, а не тем, что между ног…
Таня приблизилась к двум щебечущим беременным, одетым как на фотосессию глянцевого журнала. У каждой сбоку красовалась немыслимая сумка – необходимейший для каждой суки атрибут современности. Сумки – это главная гордость. Так продиктовал культовый американский фильм про многообразную и разветвленную сеть любительниц городского секса. Именно после этого фильма Таня принципиально отказалась от фирменных сумок. Зомбироваться до такой степени, чтобы по задумке кинопродюсеров бросаться за разрекламированным лейблом, значило признать полное поражение человека в попытке сберечь хоть какое-то оставшееся человеческое достинство перед лицом всемогущей рыночной экономики.
Вот они сидят, рыночные… Гордо смотрят на Таню. Даже с возмущением. Как это она сюда попала? В элитное заведение, вся с дуба рухнувшая такая… Да еще с приличным, представительным мужиком. И он ее за плечики пытается приобнять, а эта… руку его стряхивает.
Поравнявшись с гламурщицами, Таня по-деревенски приосанилась, повела плечами и – не в полный голос, но очень внятно – пропела одну из любимых баб-Нининых частушек:
Я дала интеллигенту
Прямо на завалинке!
Девки! Пенис – это х…й,
Только очень маленький!
Девки с сумками раскрыли рты. Ушам своим, видать, не поверили.
– Да, девки? – все еще поводя плечами, подмигнула им Таня, проплывая к Сашиному кабинету.
Олег, сдержанно улыбаясь, придержал ей дверь.
Последнее, что слышала Таня из-за не закрытой пока двери кабинета, было хихиканье пациенток. Вот! Голос крови сильнее гламурной позолоты. Небось подумали: «Дает баба! Во мужик – на деревенщине женился какой! Ну, пусть теперь развлекается…»
Саша сидел за своим столом и что-то быстро писал.
Непередаваемое словами удивление отразилось на его добродушном лице, когда он увидел перед собой Таню с Олегом.
«Шутки шутить любишь?» – подумала Таня, вспомнив про Сашины «две новости» и еще про то, как он, отвлекаясь от пациентки на кресле, отвечал по мобильному: «Я в органах! Не могу говорить». И кто-то еще над этим смеялся… Шутник…
Александр Иванович сочувственно смотрел на Таню.
– Я, Саш, не дожидаясь… С корабля на бал… Хочу кое-что Олегу рассказать. Глаза ему пора открыть, да? Как думаешь? – говорила Таня, не отрывая глаз от лица крайне непорядочного и бессовестного человека, которого она некогда еще другом считала. – Ты покажи Олегу анализ мой, пожалуйста, – попросила Таня.
– Тань, сядь. Сейчас все покажу. Хорошо, что вместе зашли.
Таня уселась на стул для пациентов напротив Саши.
– Сядь и ты, Олег, пожалуйста. Кофе, чай хотите?
– Нет, – отказалась Таня, – не до чаев. Пусть посторонние покинут помещение.
Саша все понял.
– Лара, выйди, будь добра, – велел он медсестре, копошившейся за ширмой.
Та немедленно повиновалась, прошуршав за их спинами.
Дверь закрылась.
– Таня, сегодня пришел второй анализ. Раньше на день почему-то. Но – не важно. Неутешительная новость. Опять плюс, – выговорил Саша на одном дыхании.
– Какой плюс? Вы о чем, ребята? – встревожился Олег.
– А он у нас ничего не знает про плюс, – ласково пропела Таня. – Ты расскажи ему, Саша, про то, какой-такой плюс у нас нарисовался.
– Мы в плюсе! – радостно обернулась она к мужу. – Скажи ему скорей, Саш. Не томи. Тем более все подтвердилось.
У нее даже сердце не екнуло от новости хорошей. Собственно, она так и хотела, об этом и мечтала по пути сюда. Такой именно диагноз ей был нужен для полного счастья. Только бы еще на рожу «малыша родного» взглянуть. И все!
Но сейчас предстояло полюбоваться родным, так сказать, лицом. Как там у Фета?
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья.
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца.
Ряд волшебных изменений
Милого лица…
Вот-вот… Будут сейчас волшебные изменения. И робкое дыхание будет. За все надо платить. За весь энергообмен. Валяй, конь в пальто, подключайся! Знание – сила!
Она видела, как побледнел Олег от Сашиных слов.
Отлично! Один – ноль! Вернее, увы: один – один…
Саша тем временем показывал Олегу бланки анализов. Тот смотрел на них, как кролик на удава. Понимал и не понимал.
– Тили-тили, трали-вали, это все мы проходили, хоть нам совсем не задавали, – промурлыкала абсолютно довольная эффектом Таня и подмигнула Саше.
Олег молчал, обхватив голову обеими руками.
– Но и это еще не все! – голосом доброго телеведущего пропела Таня. – Далеко не все! У нас с Сашей для тебя главная новость припасена, да, Саш? Отличная новость, пляши! Я беременна! Уже больше месяца! Вот оно как! Ты хотел беби? Так оно есть! Подпорченное немного беби, с ВИЧем, понимаешь?
У Олега округлились глаза.
– Одно только непонятно мне, Саш, – продолжала Таня, не отводя взгляда от лица мужа. – Проясни, пожалуйста, ситуевину. Народ жаждет знать: за каким хером, ты, доктор, пустил эту свою лажу насчет моего бесплодия?
Олег моргнул и кивнул.
– Да, я как раз об этом шел говорить… Что это было? – спросил он, как бы не совсем очнувшись от обморочных новостей.
– Что это было? Вы о чем? Что-то я вас совсем не пойму, ребята. Какое бесплодие? Когда о нем речь шла? – очень правдоподобно заудивлялся Александр Иванович. – Кто вам сказал?
Он еще святую невинность надумал из себя изображать. Вообразил, она ничего не докажет. Ох как же он ошибается…
– Саш, подожди, – вымолвил Олег, еле заметно пришепетывая, что случалось с ним в минуты особо сильного волнения. – Саш, ты хочешь сказать, что о Танином бесплодии никогда ни с кем не говорил, никогда не считал ее бесплодной?
– А с какого перепугу я бы ее считал бесплодной, интересно? Вот перестали вы с ней предохраняться, она тут же забеременела. Несмотря на возраст, кстати. Ты, Тань, прости, но в медицине существует термин «позднородящая». После двадцати пяти лет, представь себе, женщина считается позднородящей. Ну, сейчас модно молодость продлевать. На Западе все почти перешли на роды после тридцати… Однако позднородящим забеременеть гораздо труднее. А у тебя организм замечательный, все как часы сработало.
