Малк подивился.
— Как же это он вышел сюда? Я слыхивал, Индрик-зверь живет в подземном мире, хранит богатства подземные да освещает их, подобно солнышку светящемуся. Так отчего же он здесь?
— Оттого и здесь, что вечер сегодня такой, особенный. Да ты поглянь, поглянь, вон и водяной хозяин на сборище прибыл.
В самом деле, вода в глубине озера заволновалась, и на подводной коряге, будто князь на троне, всплыло жуткое водяное страшилище. Малк уже был подготовлен к его нелюдскому виду, но все же его передернуло: был Водяной раздут, словно жаба огромная, лапы перепончатые, морда широкая, губастая, глазища выпучены. Темя лысое, а на плечи спадает зеленая грива волос, такая же зеленая борода покоилась на распухшем, колышущемся брюхе. И это страшилище громко квакало и смеялось, когда со всех сторон озера к нему поплыли красавицы-русалки, стали бесстыже ластиться, улыбаться маняще, словно самого любостая привечали. Водяной даже приголубил нескольких из них. Хотя, чего там, всем ведомо, что русалки все его женами побывали, не одну не пропускал мимо себя мерзкий водяной, и его похоть давно вошла в поговорку.
— Женку свою покажи, — кричали Водяному с берега. — Новую женку, какую при себе под водой держишь.
Водяной засмеялся, заквакал громко, потом провел по воде перепончатой лапой, и подводные растения, повинуясь ему, вынесли на листьях кувшинок новую избранницу хозяина вод. Малк поразился, какая она была маленькая и юная, почти девчонка, еще не прошедшая обряда ношения поневы
[73]
. Но и славненькая. Венок из водяных растений лежал на ее распущенных белокурых волосах, грудка едва обозначилась, но была красивой формы, будто вылепленная руками умелого гончара, бедра, чуть прикрытые ряской и травами, — стройные, ступни босых ног маленькие.
— Жена Водяного на год, водяная хозяйка! — кричали по берегам. И тут же стали требовать: — Расскажи свою историю. Расскажи, как к водяному попала.
Эти оживленные странные существа моментально становились внимательными, словно по приказу незримого повелителя. И если еще минуту назад они шумели и веселились, то теперь замерли, расположились кто где, не сводя глаз с новой хозяйки пресных вод.
Девочка Водяница сперва засмущалась. Когда же заговорила, голосок ее едва дребезжал, но потом даже в силу вошел. И поведала она, как осталась сиротой и ее взяли к себе родичи, да только не больно любили, все работой тяжелой нагружали, кормили плохо, а в новой семье всякий норовил обидеть пришлую. Вот и послали однажды сиротку за водой, да еще и на ичетников день
[74]
. А ведь всякому известно, что в эти два дня в году, посвященные водяным существам, смертным людям нежелательно подходить к рекам и колодцам, так как ичетникам тогда особая власть и сила даны.
В этом месте рассказа Водяницы ичетники зашумели, загримасничали морщинистыми зелеными мордочками, стали скалить мелкие клычки. Водяному даже пришлось квакнуть на них громко, чтобы утихомирились, сам же растянул губы в улыбке, закивал зеленой башкой Водянице: мол, продолжай.
Дальше юная утопленница поведала, как стояла она на крутом бережку, страшно ей было, однако ослушаться приказа боялась. Вот и присела над обрывом, руку с ведерком в воду опустила. Первое ведро она набрала спокойно, когда же второе почти до края наполнилось, показалось девочке, что кто-то словно удерживает его, таким тяжелым оно было. Она посильнее склонилась над бережком, и тотчас словно кто-то толкнул ее. Не удержалась она на краю и плюхнулась в темную холодную воду. Даже вскрикнуть не успела, когда потянули ее под воду чьи-то мелкие лапки. И как ни билась, ни захлебывалась она водой, силясь вырваться и вынырнуть, ее уже не отпустили.
А там и Омутник подоспел, стал жестоко насиловать. Девушка уже не знала, жива ли она, когда в груди вдруг перестало давить, воздуха хоть и не глотнула, но дышать смогла, ну, а страсть Омутника вдруг отрадной показалась. Так и прожила юная утопленница несколько дней в том омуте, даже видела из-под воды, как ее на берегу искали, как обнаружили оставленные ею коромысло и ведерко с водой. Люди на берегу, похоже, даже кручинились, а ей под водой так славно было… В Омутника того почти влюбилась, да только и седьмицы не провела с ним, как появился в тех водах сам Водяной, увел ее к себе, надел венок хозяйки подводной.
Слушая ее рассказ, многие на берегу сочувствовали несчастной. Мавка подле волхва даже всплакнула тихонечко, все шептала: до чего же люди злы. Зато, когда, окончив рассказ, юная Водяница потянулась к своему безобразному мужу, по толпе прошло веселье, все стали славить ее, поздравлять, желать веселого нового существования. Так и говорили: существования, а не жизни, некоторые плясать от радости начали, а русалки целовать-обнимать новоявленную подругу принялись. Только одна в стороне держалась, даже крикнула громко, что эта история не так жалостлива, как ее, когда печенеги похитили ее, владели по очереди, а потом еле живую бросили в Днепр-Славутич. Мавка-проводница, смеясь, пояснила волхву, что это прошлогодняя жена Водяного, еще не свыкшаяся с мыслью, что ей другую предпочли.
Правда, на недовольную русалку мало кто обращал внимание. В воздухе уже шумел ветер, неслись в последних закатных лучах листья и лепестки, где-то прогрохотал гром.
— Перун идет, Перун! — закричал кто-то, и это странно подействовало на окружающих. Словно некая энергия вливалась в них, они принялись скакать, кружиться, танцевать, целоваться… А там и спариваться начали.
Малк только глазами захлопал, как увидел, что Водяной стал брать свою довольную смеющуюся жену прямо среди озера на листьях — только вода заплескалась, расходясь кругами. А тут же и мавки забегали, засуетились, висли друг на друге, валились на траву. Русалки в воде спаривались. Кому не хватало пары, так ласкались. Вскоре и вовсе перестали следить, кто с кем. Один погожий парень-мавка сошелся с кикиморой, а проводницу волхва взял ни много ни мало пушевик корявый. Она так и села на его сук в раскоряку, лишь мельком взглянув в сторону Малка, да пожала оголенными плечиками: мол, не хотел раньше, так жди теперь.
Малк закрыл глаза, чтобы не видеть подобного буйства. Но плоть его напряглась, кровь ударами стучала в висках. «Меня ведь Никлот и Маланич предупреждали о подобном. Держаться мне надобно».
И все же не смог не глянуть туда, где была Малфрида. Там только мешанина тел, нагих торсов, голых ляжек. У Малка даже возникло желание присоединиться к толпе. А зачем? Может, отогнать хотел от Малфриды, может… чтобы самому…
Только белый Индрик-зверь не приветствовал подобного буйства, стоял себе тихонечко под елью, светясь в полумраке, и даже фыркнул, словно лошадь, когда одна легкая нявка закружилась подле него, даже взбрыкнул копытами, прогоняя.
И тут возле Малка будто земля дрогнула, тяжелые шаги послышались. Он быстро глянул через плечо… да так и застыл с открытым ртом. Уже, кажется, на что угодно сегодня насмотрелся, но такого…
