И тут Стогнан разглядел, что не пришлый это, а пришлая. Из зарослей показалась высокая девка, одетая мужиком, куртка с бляхами на ней, портки мужские, ноги до колен ремнями обмотаны. Из-за плеча выглядывает рукоять тесака, лук наискосок тетивой тело перетягивает, а на грудь перекинуты длинные темные косы. Только по ним и догадаешься, что баба. Или девка, раз голова непокрыта, а чело перевито кожаным ремешком с двумя височными, слабо мерцающими металлическими кольцами.
Неожиданно Стогнан понял, что незнакомка необычайно пригожа. Не то чтобы красавица писаная, но было в ней нечто особенное. Статная, рослая, ноги длинные, грудь высокая, а в стане, там, где его широкий пояс перехватывает, тонка. И двигается красиво, плавно так, как олень дикий. А зашла на мост, увидела наблюдавшего за ней старосту и улыбнулась приветливо. Так и сверкнули в улыбке белые зубы, темные глаза под длинными ресницами весело заблестели.
– Здрав будь, человече.
– И ты тоже. С чем прибыла?
– С миром.
Доброе слово. Но поклониться пришлая не спешила, сперва на Простю оглянулась.
– Вот, встретила вашу, попросила вывести к людям. Она и помогла.
Стогнан и без того это понял, тоже взглянул на Простю. Вид у дочери был какой-то сонный, вялый. Но как незнакомка на нее глянула, сонливость сразу прошла. Завертела головой.
– О, мы уже прибыли! А я и не заметила когда.
Какие-то непонятные мысли теснились в голове у старосты. Отчего же его дочь не приметила пути, когда сама же, небось, и указывала? И как это она на лошадь залезть решилась, когда даже коня Мокея побаивалась? При виде дочери на сердце у старосты потеплело. Пусть Простя не так хороша, как привезшая ее незнакомка – и нос у дочери, как у Стогнана, крупный, с широкими ноздрями, и маленькие глазки близко поставлены, да и в улыбке видны кривые, как у самого старосты, зубы, – все равно родная кровиночка. К тому же коса у Прости знатная, да и тело крепенькое, ладное. Ростом хоть и не велика, но вполне сдобная девица, так что не только отцовский взор порадовать может. Однако рядом с этой странной девкой Простя выглядела дурнушкой – даже отец это понимал.
Незнакомка улыбнулась Просте приветливо. Помогла соскользнуть с коня, добродушно наблюдая, как проводница ее кинулась к Стогнану.
А Простя приникла русой головкой к груди отца, глянула просительно.
– Не серчай, батюшка. Она девка хорошая. Когда я петуху горло перерезала, случайно по пальцам себя чирканула, так он бился. Ну, а Малфрида эта тут как тут. Знаешь, она ведунья. Враз кровь мне заговорила, даже следа от пореза не осталось.
Стогнан через голову дочери поглядел на незнакомку. Так, значит, ее Малфридой зовут. Чужое имя, не древлянское. А вот по говору показалось, что она из местных, из древлян.
– Откуда же ты будешь такая? – Она махнула рукой куда-то назад.
– Издалека. А попросила дочь твою привести меня в Сладкий Источник потому, что пожить у вас хочу. Вреда от меня вам не будет, наоборот, одарю твой род, помогать стану. Ведь, как я поняла, ты и есть Стогнан из Сладкого Источника, староста здешний. Мне много о тебе Простя по пути рассказала.
И опять нехорошее предчувствие шевельнулось у Стогнана. С чего бы это его обычно не больно разговорчивая дочь все незнакомке выложила? Но если та и впрямь ведунья... Хотя, на взгляд Стогнана, она больше на воина походила. Выправка вон какая, уверенная в себе, как иные из хоробров. Да и весь ее вид мало соответствовал представлению Стогнана о женщинах.
Прибывшую из леса незнакомку уже заметили в селище. Первыми прибежали дети, смотрели во все глаза, не столько на незнакомку, сколько на ее лошадей. Один даже осмелился погладить коня по длинной морде, захихикал довольно, когда тот фыркнул, затряс головой, звякнув удилами. Потом мужики подошли, тоже пялились, а бабы держались немного в стороне, переговаривались, дивясь странной гостье. И у всех на уме было одно: как добралась она до Сладкого Источника? Чужаки тут редко появлялись, а чтобы еще и девка... Не дух ли она лесной, принявший человечье обличье? Но отчего-то особых сомнений незнакомка не вызывала. Может оттого, что улыбалась приветливо, кое-кому и отвечала, причем обычным, понятным местным людям языком, с привычными древлянскими интонациями.
Назвавшаяся Малфридой спокойно относилась ко всеобщему вниманию. Позволяла себя разглядывать, сама смотрела по сторонам. Стогнан прикрикнул на разгалдевшихся родовичей, велел отправляться восвояси. Гостье же сказал тут ждать, пока он со старейшинами не решит, пускать ли ее под кров али дальше куда направить.
Она не противилась. Сидела у переправы через ручей, не волнуясь, что не кличут. Коней своих стреножила и пустила пастись, сама же, достав из переметной сумы краюху хлеба, жевала, глядя на текущую воду. Казалось, что после того как оглядела тут все, ее больше ничего не интересовало. В селище же только и разговоров было о ней. И хотя Стогнан занимался будничными делами, словно позабыв о пришлой, и он замечал, что появление незнакомки взбудоражило родовичей.
День уже догорать начал, когда он послал Простю за Малфридой. Та явилась, вошла в избу, наклоняя голову под низкой притолокой входа, огляделась, окинув все быстрым взглядом, от широких полатей до прялок в углах. Потом первым делом приблизилась к очагу, коснулась рукой и поклонилась. Хороший знак, знает девка местные обычаи, уважает. Потом она стала перед лавкой, на которой сидели староста и старейшины, посмотрела на всех по очереди, не смущаясь их сурового взора. Им судьбу ее решать, могут и строгость на себя напустить. Иное дело она: девке не полагается так на почтенных мужей глядеть, не пожила еще свое, чтобы ресниц не опускать под взглядами старейшин.
Разговор у них вышел долгий. Незнакомка на вопросы отвечала охотно. Мол, выросла в древлянском племени, но род перекочевал, а ее судьба занесла в иные края. Как это занесла, не уточнила, но тут мужик и не спросит: что ему до бабьей доли? Это и свои селянки позже выпытают. Потом жила Малфрида близ града Любеча на Днепре, бывала и в землях новгородских словен на полночи, там же примкнула к отряду князя Игоря. При последних ее словах старейшины посуровели. Не любили они, когда древляне с подавлявшим их князем связывались, однако тут у кого какая судьба. Стали еще выпытывать: как вышло, что, послужив у князя, решила в землю древлянскую вернуться?
Малфрида на все терпеливо отвечала, мешая ложь с правдой. Сказала, что, когда князь отбыл в дальние пределы, ей делать было больше нечего, а так как она всегда была немного ведуньей – она сделала нажим на слове «немного», – то затосковала по своим чащам, захотелось вернуться на родину, чтобы тихо пожить тут.
– Я знаю, что древляне неохотно чужих к себе принимают. Потому и хочу, староста Стогнан, предложить твоему роду богатый дар. Отдам я вам своих коней для хозяйства, они хоть и степных кровей, но выносливые, могут и в лесах послужить.
И, словно и не заметив, как выпрямились спины мудрых старцев, как заблестели их глаза, добавила:
