Он снова роняет меня, но подхватывает и целует в губы.
– Мне будет недоставать твоей любви, – повторяю я вслед за сладкоголосым певцом.
– А мне еще больше, – говорит он и снова кружит меня по комнате, а у меня от его слов кружится голова.
Песня кончается, и Кристиан смотрит на меня сверху. Глаза его уже не смеются – они темны и полны желания. Я не могу дышать.
– Пойдем в постель? – шепчет он с такой надеждой и мольбой, что у меня разрывается сердце.
«Ты ведь уже получил мое согласие на все две с половиной недели назад», – хочется сказать мне. Но я знаю: это он так извиняется и хочет еще раз убедиться, что после недавней ссоры у нас все в порядке.
Я просыпаюсь. В иллюминаторы светит солнце, по потолку прыгают, отскакивая от воды, солнечные зайчики. Кристиана не видно. Я с улыбкой потягиваюсь. Я готова терпеть секс-наказание хоть каждый день, если за ним следует секс-макияж. Решить, что из этого мне нравится больше, не так-то просто.
Поднимаюсь и иду в ванную. Открываю дверь – Кристиан стоит перед зеркалом, голый, если не считать полотенца на поясе, и бреется. Он поворачивается и улыбается, ничуть не смущенный моим вмешательством. Я уже знаю, что Кристиан, когда остается один, никогда не запирает двери. Наверняка у этого существует объяснение, но копаться в еще одной тайне у меня нет ни малейшего желания.
– Доброе утро, миссис Грей, – говорит он, излучая благодушие.
– И вам доброе утро.
Мне нравится наблюдать за ним в такие моменты, смотреть, как он поднимает и выдвигает вперед подбородок, как выбривает его расчетливыми, длинными движениями. Я ловлю себя на том, что бессознательно подражаю ему: оттягиваю вниз верхнюю губу, провожу пальцем под носом. Он поворачивается – одна половина лица еще покрыта мыльной пеной – и подмигивает.
– Нравится?
Ох, Кристиан, я могла бы любоваться тобой часами!
– Одно из моих любимых занятий, – признаюсь я, и он, наклоняясь, быстро целует меня, оставляя на щеке пятнышко пены.
– Еще разок, а? – грозно шепчет Кристиан, поднимая бритву.
Я поджимаю губы, нарочно хмурюсь.
– В следующий раз воспользуюсь воском.
Вспоминаю, как он обрадовался в Лондоне, когда узнал, что я из любопытства сбрила волосы на лобке. Разумеется, я сделала это не в полном соответствии с высокими стандартами Мистера Точность…
– Ты что, черт возьми, наделала? – восклицает Кристиан, и на лице его появляется выражение то ли ужаса, то ли любопытства. Он садится на кровати в нашем номере в отеле «Браун», возле Пиккадилли, включает прикроватный свет и, раскрыв рот, таращится на меня. Должно быть, уже около полуночи. Я краснею, становясь одного цвета с простынями в его игровой комнате, и пытаюсь натянуть пониже атласную сорочку. Кристиан хватает меня за руку.
– Ана!
– Я… э… побрилась.
– Вижу. Но зачем? – Он расплывается в широкой, от уха до уха, ухмылке.
Сгорая от стыда, отворачиваюсь, закрываю лицо ладонями. И чего я так смущаюсь?
– Эй, – Кристиан бережно отнимает мою руку. – Не прячься. – Он кусает губу, чтобы не рассмеяться. – Расскажи. Зачем? – В его глазах прыгают веселые искорки. Не понимаю, что тут такого забавного?
– Перестань надо мной смеяться.
– Я не над тобой смеюсь. Извини. Мне просто весело.
– А…
– Так зачем?
Я вздыхаю.
– Утром, когда ты уехал на свою встречу, я принимала душ и вспоминала все твои правила.
Кристиан моргает. Ему уже не до веселья, в глазах настороженность.
– Я вспоминала их по одному, раздумывала, а потом вспомнила тот салон красоты и решила, что тебе это должно понравиться. Воспользоваться воском смелости не хватило… – Мой голос падает до шепота.
Кристиан смотрит на меня, и глаза у него блестят, но не от радости – от любви.
– Ох, Ана… – Он наклоняется и нежно целует меня в губы. – С тобой не соскучишься. Полагаю, я просто обязан провести детальную инспекцию ваших творений, миссис Грей.
– Что? Нет. – Он, наверное, шутит! Я укрываюсь, защищая свою прореженную полянку.
– Вот только этого не надо.
Кристиан разводит мои руки, прижимает их к бокам и смотрит мне между ног. Таким взглядом можно разжечь костер, но прежде, чем я успеваю вспыхнуть, он наклоняется и скользит губами по моему голому животу, сверху вниз… и еще ниже. Я ерзаю, пытаюсь увернуться, но в конце концов покоряюсь судьбе.
– Ну, что у нас здесь? – Он оставляет поцелуй там, где еще утром были лобковые волосы, и трется о голую кожу колючим подбородком.
– Ай! – восклицаю я. Да… ощущения те еще.
Кристиан бросает на меня похотливый взгляд.
– По-моему, ты кое-что пропустила. – Он тянет губами оставшиеся волоски.
– О… Черт, – бормочу я, надеясь хотя бы так положить конец этому придирчивому осмотру.
– Есть идея. – Он вскакивает, голый, с постели и устремляется в ванную.
Что еще у него на уме? Кристиан возвращается через несколько секунд со стаканом воды, моей бритвой, своей кисточкой, мылом и полотенцем. Воду, кисточку, мыло и бритву он оставляет на прикроватном столике и, держа полотенце, смотрит на меня.
«О нет!» – Мое подсознание отбрасывает полное собрание сочинений Чарльза Диккенса, вскакивает с кресла и, подбоченясь, принимает решительную позу.
– Нет. Нет. Нет.
– Миссис Грей, каждую работу следует делать хорошо. Раздвиньте бедра. – Его серые глаза напоминают летнее предгрозовое небо.
– Я не позволю, чтобы ты меня брил.
Он склоняет голову набок.
– Почему еще?
Я заливаюсь краской. Ну неужели непонятно?
– Потому что… Это слишком…
– Слишком интимно? – шепчет он. – Но ты же знаешь, именно интимности я и желаю. К тому же после того, что мы с тобой делали, такая щепетильность представляется излишней. И уж эту часть твоего тела я знаю лучше тебя.
Я смотрю на него с изумлением. Какая потрясающая самоуверенность. То есть… да, он прав, но все равно.
– Это… это неправильно! – Получается жалобно и чопорно.
– Ты не права, это круто.
Круто? Вот как?
– Так тебя это заводит? – изумленно спрашиваю я.
Кристиан фыркает.
– А ты разве не видишь? – Он выразительно указывает взглядом на убедительное доказательство своей правоты. – Хочу побрить тебя.
Какого черта?! Я откидываюсь на спину, закрываю глаза ладонью – только бы не смотреть.
– Если тебе будет приятно, валяй. Ты такой чудной. – Я приподнимаю бедра, и Кристиан просовывает под меня полотенце. Потом разводит мне ноги и сам устраивается между ними. Постель проседает под его весом. – Вообще-то, я бы предпочел тебя связать.
