— Был, — сказала Настя, запнувшись, — он был в Кенигсберге.
Но из этого ничего не следует, Кирилл!
— Есть еще один человек, кроме меня, — сказал он жестко, —
который считает, что из этого следует все. И он не ошибается. И я тоже не
ошибаюсь. Странно, что он до сих пор ничего не предпринял. То ли выжидает, то
ли боится.
— Этот человек — Соня? — спросила Настя и убрала руки с его
плеч.
— Я не знаю. Это кто-то из твоих родных, кто слышал про клад
и сложил два и два. И я не буду сейчас тебя утешать.
— Не надо меня утешать.
Она вышла на балкон и перелила воду из детского
эмалированного ведерка в лейку. И стала с преувеличенным вниманием поливать
цветы. Кирилл сердито посмотрел на нее сквозь лимонную штору.
Он ничего не мог с этим поделать. Он не мог ей помочь и
знал, что она должна справиться сама.
Неделю назад в его жизни не было никаких проблем, кроме
отдела маркетинга, который не мог разобраться с немецкой выставкой. Он был
искренне и непоколебимо равнодушен ко всему, что не касалось его драгоценной
персоны. Он любил свой эгоизм, свое спокойствие и свой мир, в котором он был
один. Он так старательно его строил, этот замкнутый рай для одного, что на
пушечный выстрел не подпустил бы никого, кто мог бы, пусть случайно, в него
проникнуть.
Он даже старался никого и никогда не подвозить на машине,
просто потому, что это была его машина, его личное пространство, часть его
охраняемой территории, на которой он не желал видеть чужих.
А теперь он сидит за компьютером и мается от того, что ничем
не может помочь случайной девице, у которой проблемы с родственниками, а утром
он маялся от того, что не мог придумать, как ему затащить ее в постель, не
дожидаясь ночи.
Поисковая система относительно быстро нашла упоминания
торговой марки «Красно Солнышко», и Кирилл стал читать, время от времени
поглядывая в Настину спину за лимонной шторой.
История взлета и падения торговой марки «Красно Солнышко»
излагалась во всех статьях примерно одинаково.
Жил-был ничем не примечательный молочный комбинат номер
четыре, и производил он ничем не примечательные пакеты с молоком. Так бы он их
и производил, пока не помер бы от происков конкурентов, если бы его не купили
несколько энергичных парней.
Купивши молочный комбинат, парни почему-то не стали
увольнять сотрудников и переделывать старое здание под автосервис с сауной,
теннисным кортом и солярием. Вместо этого они поставили финское оборудование,
кое-как подперли рушащиеся стены, с почетом проводили на пенсию дедка-сторожа,
который первым выносил с территории все подряд, и наняли дюжих молодцев с
рамками и детекторами.
Добры молодцы взялись сторожить хозяйское молоко, как цепные
псы — амбар. Двух или трех теток, так и не приспособившихся к новым порядкам, в
одночасье уволили, а остальные остались работать.
Только вместо неприметных пакетов серого цвета молочный
комбинат стал производить веселенькие разнокалиберные пакетики с солнышком на
всех возможных поверхностях. Молоко теперь называлось «Красно Солнышко» и
покупалось хорошо, поскольку было вкусным, да и пакетики душу радовали.
Дальше все пошло как по нотам и в соответствии с любым
учебником по маркетингу.
Появились сливки «Красно Солнышко». Потом детские сырки.
Потом йогурты. Потом соки.
Потом был «молочный фестиваль» «Красно Солнышко», где все
было как следует — певцы в экстазе скакали по эстраде, певицы потряхивали
бюстами, лотерея раздавала копеечные сувениры — все равно приятно! — воздушные
шары взлетали, и клоун в нелепом круглом костюме с лучами во все стороны угощал
детей йогуртом, а пенсионеры получали купоны на скидки.
Еще добавилась телевизионная реклама, старое здание
отремонтировали, навели красоту, пристроили еще одно, а потом прикупили
молочный завод номер пятнадцать, сотрудникам справили одинаковые формы,
выдержанные в основных цветах упаковки «Красно Солнышко», открыли фирменный
магазин и проспонсировали детский праздник — в общем, окончательно загнили и
обуржуазились.
Тут-то все и случилось.
Одним прекрасным утром в суд явился тихий мужчина с
портфелем. В портфеле был иск к хозяевам «Солнышка», которые нагло
эксплуатируют чужое название. Название и картинка с солнышком давным-давно
принадлежат вовсе другой фирме, которая жаждет восстановления справедливости и
воцарения законности на всей территории страны и так далее.
Хозяева кинулись в Институт патентоведения, где когда-то
давным-давно получали авторское свидетельство на свое «солнышко». Там развели
руками и объяснили им, что та самая, совсем другая фирма свое «солнышко»
зарегистрировала раньше и поделать ничего нельзя. На резонный вопрос, почему
это выяснилось только теперь, в группе патентных поверенных сообщили, что
поверенные тоже люди и проверить каждую марку не могут. Зарегистрировать они
могут все, что угодно, или почти все, что угодно, а проверять — не их дело.
Суд выиграл тихий мужчина с портфелем. Название и картинка,
в рекламу которых были вложены бешеные деньги, отошли подателям иска. Податели
подхватили марку, как знамя из рук упавшего бойца, и ринулись на рынок, не
вложив ни копейки в раскрутку.
По сведениям газеты «Коммерсант», хозяева молочного завода
номер четыре — и номер пятнадцать, придя в себя после гибели Помпеи, подумывают
все же построить автосервис с сауной на крыше.
Кирилл информацию дочитал до конца и полез в гардероб, где
на нижней полке лежал его аккуратно сложенный рюкзак. В рюкзаке должны были
быть сигареты.
Года два назад он сам чуть не вляпался в подобную историю. К
нему тоже пришли несколько тихих мужчин с портфелями и сказали, что название
«Строй-мастер» и его фирменный знак — дородный дяденька в комбинезоне и с
мастерком — Кирилл украл у них и должен немедленно вернуть.
Он тогда вышел из этой истории без потерь, потому что у него
с самого начала были очень хорошие юристы, на которых он никогда не жалел
денег. Юристы слыли занудами и перестраховщиками, и именно их занудство спасло
Кириллу бизнес.
Он просмотрел материалы еще раз.
Торговую марку «Красно Солнышко» регистрировал Институт
патентоведения, и именно группа патентных поверенных, в которой работала Света,
выдала два регистрационных свидетельства. Из статьи следовало, что одно
свидетельство было получено раньше другого, и именно это погубило ребят,
производивших молоко и йогурты. Просто они ничего не знали о том, более раннем
свидетельстве.
Кирилл немного подумал. Светин начальник, Петр Борисович
Лялин, по словам Игоря Никоненко, разбогател именно в период «красно-солнечной»
эпопеи.
