- Николай работал водителем-охранником у одного
бизнесмена, возил его жену. Она выходила из театра, Николай ее встречал,
застрелили обоих. И совершенно непонятно пока, кто это сделал и почему. Лидия
Павловна, кто такой Виктор? Почему к вам приходили и спрашивали о нем?
- Витя - мой племянник, он погиб два года назад.
- Так что же хотели эти люди? Зачем им сведения о
человеке, которого нет в живых?
- Вот этого и я не понимаю. Поэтому выгнала их и велела
больше не возвращаться. Вернее, не их, а его. Тот человек был один. Он мне и
деньги предлагал, и запугивать пытался. Крайне неприятный тип.
Можно было бы задать еще кучу вопросов на эту тему, но мы с
Сашей не за этим приехали. История с племянником Витей, конечно, сомнительная,
но нас-то интересует не погибший два года назад Витя, а погибший совсем недавно
Коля Кузнецов, а времени у нас не так чтоб очень много, и тратить его на
удовлетворение обыкновенного любопытства мы не можем.
- Лидия Павловна, давайте поговорим о Николае. Откуда
вы его знаете? Он ваш родственник?
- Коленька? Нет, что вы. Он Витин друг. Они росли в
одном детдоме, потом в одном интернате. Мальчики очень дружили, были неразлучны.
Когда я забирала Витю на денек, то и Колю брала.
- Значит, Виктор ваш тоже детдомовский? - удивился я. -
А что случилось с его родителями?
И Лидия Павловна поведала нам, что Витя Осипенко - сын ее
старшей сестры. Родился он в 1976 году, в 1979-м его отца посадили за грабеж, а
в 1981-м от пьянства умерла мать. Пятилетнего Витю поместили в детский дом,
потому что, кроме младшей сестры матери, Лидии Павловны Руденской, желающих
взять мальчика к себе не нашлось. Лидии же Павловне в усыновлении отказали. Она
была геологом, по полгода проводила в экспедициях, жила одна, замуж не вышла, и
в ее отсутствие заниматься ребенком было некому. Семья Осипенко проживала в
Сызрани, Лидия Павловна - в Новокуйбышевске, то есть хоть и не в одном городе,
но все-таки в пределах одной области. Когда Руденская возвращалась из
экспедиции и жила дома, она регулярно ездила к племяннику, забирала его вместе
с другом Колей и проводила с ними целый день. Водила в кино, на аттракционы,
покупала им мороженое, сладкую воду и милые мальчишескому сердцу мелочи и на
убой кормила настряпанными дома блюдами: супом из термоса, холодными, но все
равно вкусными котлетами, сваренным специально для них компотом и, конечно же,
пирожками и кулебяками. Документы на усыновление она подавала четыре раза, и
все четыре раза ей отказывали: дескать, вы со своей работой не сможете
обеспечить мальчику надлежащий уход и присмотр, да и жилищные условия не
позволяют, квартирка-то однокомнатная, а вы с ребенком получаетесь разнополыми.
Выходит, рожать мальчика и жить с ним в одной комнате почему-то можно, а
усыновлять нельзя. Лидия Павловна клялась, что, если ей разрешат усыновление,
она перестанет ездить в экспедиции и найдет себе работу в Новокуйбышевске, на
что ей отвечали, что, мол, вы сначала найдите, а мы еще посмотрим, сколько вы
на той работе зарабатывать будете и сможете ли на эти деньги достойно содержать
ребенка. Можно подумать, что в интернате на содержание детей-сирот тратили
миллионы. Работу свою Руденская очень любила и бросать ее ради того, чтобы снова
получить отказ, не хотела. А там и Витя вырос, они с Колей закончили одно и то
же ПТУ, оба получили специальность авторемонтника. В 1994 году Витю забрали в
армию, а вот насчет Коли Лидия Павловна ничего точно не знает, потому что Витя
после окончания ПТУ устроился на работу в автопарк там же, в Сызрани, а Коля
уехал не то в Чапаевск, не то в Бузулук, и с тех пор Руденская его не видела.
- Неужели вы не удивились, что спустя столько времени
Николай начал присылать вам деньги? - спросил я. - Ведь почти десять лет
прошло.
- Нет, - она покачала головой, - не удивилась. Коля в
детстве был очень добрым мальчиком. Смею утверждать, что он был искренне ко мне
привязан, ведь о нем никто, кроме меня, не заботился. Я так думаю, что он узнал
о смерти Витеньки и понял, что я осталась совсем одна и некому больше мне
помочь, вот и решил поддержать материально. О, этот мальчик хорошо меня изучил,
- Руденская слабо улыбнулась, - он знал точно, что, если приедет и привезет мне
деньги, я их не возьму. А если пришлет по почте, я отправлю их назад адресату.
Но я из этих денег ни копейки не потратила, все в целости и сохранности лежат.
Ах, Коленька, Коленька, как же ты так…
- Почему же вы их не тратите? - удивился Саша. - Он
ведь вам специально их передавал, чтобы вы ни в чем не нуждались. Вы нездоровы,
вам нужны лекарства, санатории, уход, помощница по хозяйству.
- Это все верно, молодой человек, но я не могу жить на
то, чего не заработала. Мне что-то вот тут, внутри, - она показала искалеченным
болезнью пальцем на грудь, - не позволяет. А деньги Коленькины я складывала в
шкатулочку, мало ли как сложится, вдруг ему самому пригодятся, если наступят
тяжелые для него времена… Вот они и наступили, только деньги ему теперь не
нужны.
Руденская печально вздохнула и опустила глаза.
- Когда это случилось? - спросила она. - Когда Колю
убили?
- Две недели назад.
- Значит, девять дней уже прошли… Хотите чаю?
Мы хотели. На завтрак дома времени у нас не было, мы еще
затемно приехали в аэропорт, а то, чем нас потчевали в самолете, было столь ничтожным,
что не осталось даже в памяти, не то что в желудке.
Руденская тяжело поднялась и, опираясь на палку, вышла из
комнаты.
- Ну что, друг Вознесенский, тайны срывают свои
покровы, - пошутил я. - Все загадки в поведении Кузнецова разгаданы. Теперь
понятно, почему он посылал деньги и почему никто не знал о родственнице, и
ясно, почему поездом, а не почтой. Похоже, мы зря съездили. Здесь мы ключ к
убийству не найдем.
Саша смотрел на меня как-то странно, словно на
инопланетянина.
- Хочешь посмеяться? - неожиданно сказал он.
- Валяй.
- Она все врет.
- Кто? - не понял я. - Руденская врет? С чего ты взял?
- Она ловко прикидывается, будто только от нас впервые
услышала о гибели Кузнецова. Она давно о ней знала. Интересно, откуда?
- Да почему ты решил, что она знала? - недоумевал я. -
Ты что, экстрасенс? Или я что-то пропустил?
- Я не экстрасенс, просто я удачно сижу, и мне видны
фотографии на стене.
Я резко обернулся и начал шарить глазами по развешанным на
стене фотографиям в рамочках. Все они были групповыми, вероятно, сделанными в
геологических экспедициях, на каждой видна была Руденская с коллегами,
красивая, молодая и тогда еще здоровая. И только один портрет, угол которого
перетянут черной капроновой лентой в знак траура. С портрета на нас смотрел
улыбающийся Николай Кузнецов.
Снова я поспешил в своих суждениях. Приехали мы сюда явно не
зря. Теперь бы только не спугнуть лживую старушку, подобраться к ней
осторожненько и зажать в мертвые тиски.
