Доминика проспала крепко и спокойно до полудня; светлые волосы разметались по лбу, полная грудь с малиновым соском высунулась наружу, потому что покрывало было скомкано, а ночные рубашки она презирала. Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что Армана нет рядом в теплой постели. Прежде, оставаясь у нее на ночь, он обычно дожидался ее пробуждения, целовал и желал доброго утра. Она позвонила горничной; та принесла утренний кофе и рассказала, что видела Армана, тихонько ускользнувшего из дома в восемь утра! Поведение Армана показалось Доминике весьма странным. Горничная поставила поднос на покрывало и занялась уборкой комнаты, подбирая разбросанную одежду — короткое оранжевое вечернее платье, шелковые чулки и скомканные лиловые трусики, валявшиеся на ковре; не иначе как хозяйка раздевалась впопыхах.
Удобно устроившись на подушках, Доминика потягивала кофе. Свободная рука покоилась на обнаженном теле под покрывалом, вызывая сладостные воспоминания о прошлой ночи и раннем утре.
«Интересно, почему это Арман так рано проснулся и ушел, — думала она. — Всю ночь он не мог оторваться от меня. Мне даже кажется, что он взял меня спящей, если это только был не сон. Он в меня влюбился, вот в чем дело».
Двусмысленность победы
Когда во взгляде женщины, тем более замужней женщины, появляется некое особенное выражение, то мужчина, кому предназначен этот взгляд, тотчас догадывается, что она решилась стать его любовницей. Ему открывается доступ к потаенным прелестям ее тела, однако взамен от него ждут, помимо телесных удовольствий, обожания и неустанного внимания. Именно таким образом, ясным и однозначным, истолковал Арман взгляд Мадлен, но превратить безмолвное обещание в восхитительную реальность поцелуев, ласк и победного обладания оказалось весьма непросто.
Первый раз, когда он позвонил, чтобы назначить свидание, к телефону подошел муж, Пьер-Луи, и Арману пришлось выдумывать более или менее убедительный предлог для разговора с ним. Он перезвонил позже в тот же день, но горничная ответила, что мадам Бове нет дома. Из осторожности Арман не назвался, опасаясь, как бы горничная не рассказала о звонке мужу вместо жены.
Повезло ему лишь на следующий день, когда на звонок ответила сама Мадлен. Однако, к его глубокому разочарованию, голос Мадлен звучал абсолютно невозмутимо, как будто и не было блеска в карих глазах, обещавшего близкую тайную встречу, как будто не ее рука якобы нечаянно скользнула по его животу в фойе клуба, когда они были защищены от любопытных взглядов. Огорченный Арман понял, что следует вести себя как можно ненавязчивее, чтобы вновь не спугнуть ее. Он предложил встретиться в каком-нибудь уютном кафе и выпить по бокалу вина, когда она пойдет за покупками, или даже позавтракать вместе, если у нее будет время.
Мужчине, обуреваемому столь сильным желанием, что он даже покинул постель другой женщины, не намереваясь более возвращаться, подобные невинные и ни к чему не обязывающие свидания должны были показаться обидными и унизительными. Но, увы, было слишком очевидно, что при свете дня Мадлен передумала и то, что произошло между ними в ночном клубе, теперь виделось ей иначе. Видимо, лишний бокал шампанского пробил брешь в обычной сдержанности, что и позволило Арману заметить тщательно скрываемое запретное желание. Как бы то ни было, Арман был уверен, что он — единственный мужчина, которому хотя бы на краткий миг приоткрылось то, что таилось под покровом приличий.
Однако нечего было и думать продолжать настаивать на своих желаниях. Тон, каким говорила Мадлен, ясно давал понять, что в таком случае он получит решительный и, возможно, окончательный отказ. Большего толка он добьется, если позволит событиям идти своим чередом. Пусть она оценит в полной мере его постоянство и скромность, и тогда, надеялся он, ему не придется долго ждать, пока любопытство — не говоря уж о тайной страсти, обнаруженной ею, — возьмет верх над условностями и приведет Мадлен в его объятия.
Однако ему не дали пустить в ход столь утонченную и вкрадчивую стратегию завоевания. Мадлен заявила, что слишком занята, чтобы встретиться с ним хотя бы на пять минут, при этом в голосе определенно звучала холодность, намекавшая на совершенную неуместность подобных приглашений со стороны Армана. Добродетель и верность, казалось, вновь прочно воцарились в сердце Мадлен. Разочарованный, Арман положил трубку. Его достоинству и мужской гордости был нанесен ощутимый урон.
Общеизвестно, что женщины весьма непостоянны в своих намерениях. Не прошло и двух дней с того злосчастного телефонного разговора, лишившего Армана всякой надежды, как Мадлен позвонила ему сама в девять утра и сказала, что нуждается в совете по одному очень важному делу. Холодности и отчужденности как не бывало. Она разговаривала по-дружески сердечно. Более того, интонации, звучавшие в голосе, несомненно предполагали нечто большее, чем дружбу. Голос в точности соответствовал взгляду, сказавшему «да, я твоя», и, услышав его, Арман без труда догадался, по какому вопросу она хочет с ним посоветоваться.
Они договорились, что она придет к нему на улицу Тюрбиго в три часа пополудни; этому дню суждено было стать переломным в судьбах обоих. В горячке нетерпеливого ожидания Арман думал о том, что его мечта вот-вот исполнится, что ему будет дарована великая милость, и — таково уж мужское самолюбие — был твердо уверен, что заслужил ее. В конце концов, не он ли был самым обворожительным и самым опытным любовником? И разве тот факт, что Мадлен выбрала именно его, отказав стольким претендентам, домогавшимся ее на протяжении восьми лет замужества, — разве этот факт не подтверждает его превосходства над другими мужчинами?
Разумеется, лишь чрезвычайно тщеславный человек, к тому же не чуждый романтики, может предаваться подобным мыслям. И то, что Арман думал так, свидетельствует не столько о его самомнении, сколько, о необычайной притягательности Мадлен. Что касается Армана, то он не зря прожил тридцать лет холостяком, узнав близко немало женщин, чтобы понять, что все они — брюнетки и блондинки, полные и стройные, с грудью пышной и маленькой, аккуратной, молчуньи и хохотушки — все скроены на один лад; так уж мудро распорядилось благое провидение на радость мужчинам.
Мужчины, в свою очередь, также укладываются в один шаблон, лишь иногда отклоняясь на несколько сантиметров в ту или иную сторону. Отсюда следует, что число способов, с помощью которых мужчины и женщины могут доставить друг другу чувственные наслаждения, весьма ограниченно. Конечно, фантастическая «Кама Сутра» описывает шестьдесят четыре различных способа, присваивая каждому поэтическое название. Но большинство европейцев довольствуется полудюжиной, а люди, напрочь лишенные воображения, и вовсе одним — и это чистая правда!
Заметим, что смутное и наименее поддающееся определению чувство, которое мы называем любовью и которое может возвысить самые банальные взаимоотношения мужчины и женщины до действительно божественного опыта, — это чувство никоим образом не зависит от ловкости любовников. Внешность также не имеет значения в любви, ибо привлекательные женщины часто сходятся с уродливыми мужчинами, а красивые юноши нередко бывают страстно увлечены общепризнанными дурнушками. Что касается добропорядочности, то и до нее любви нет дела: каждому известны случаи, когда благонравный мужчина сходил с ума по женщине с весьма дурной репутацией и наоборот.
