Не скоро я свыклась с этой мыслью. Еще долго страдала от боли разлуки с сыном. В конце концов боль тоже прошла.
Оправившись от сильного потрясения, я вернулась к нормальной жизни. Даниэль и дочки очень мне в этом помогли. Я продолжала взрослеть, набираться сил, открывать свой внутренний мир и каждый день узнавала что-нибудь новое о самой себе. Была ли я счастлива? Да, без сомнения. Возможно, останься Джек в моей жизни, все было бы еще лучше, но этого мне узнать не дано.
В конце концов я смирилась с выбором Джека и приняла такое положение вещей. Жизнь была прекрасна. У меня была любимая работа, я была счастлива в браке с Даниэлем, имела чудесных дочек. Люси жила со мной, мы были лучшими подругами, а Мелисса переехала и стала жить отдельно, но мы по-прежнему оставались близки.
Я почему-то уверилась, что мое счастье будет длиться вечно. Я очень изменилась за последние годы, стала сильнее и уверенней в себе. После того как Джек отказался от меня, я решила, что больше уже ничто не сможет причинить мне боли. Но я ошибалась, ох как я ошибалась! Тени прошлого должны были вот-вот ожить и обрушиться на меня, причиняя страшную боль и не оставляя никаких тайн.
Наконец-то мне предстояло рассказать всем свою историю!
Глава двадцать третья
До меня дошли слухи, что Гвен, жена дяди Билла, доживала свой век в доме престарелых, и я решила ее навестить. Она всегда хорошо ко мне относилась, хотя у нее были веские причины меня не любить. Пару лет назад я столкнулась с Гвен в супермаркете, и она искренне обрадовалась встрече. Мне захотелось повидаться с ней и извиниться за ту боль, что причинил ей роман Билла с моей матерью. Нужно было наконец сказать обо всем прямо.
В доме престарелых мне сказали, что у нее началось развиваться слабоумие и что она даже не узнает меня. Меня это не смущало. Так будет даже проще. Когда я зашла в палату, Гвен спала. Она казалась хрупкой и крошечной и в то же время умиротворенной. Я поневоле подумала о том, как, наверное, ей было тяжело, когда она узнала, что родилась я, внебрачный ребенок ее мужа. Гвен была в забытьи и не могла меня слышать, но я все равно тихо-тихо попросила у нее прощения за боль и обиды, причиненные ей моей матерью. Я сделала то, что должна была сделать, и пошла домой с чувством огромного облегчения.
Через несколько лет, прочитав в местной газете сообщение о смерти Гвен, я решила пойти на похороны. Мне казалось, так будет правильно.
Я пришла к самому началу церемонии. Я наивно полагала, что если мне удалось пройти в часовню при крематории через заднюю дверь, не привлекая к себе внимания, то я смогу точно так же выйти, оставшись незамеченной. Какое простодушие! Я совсем забыла, что церковные службы по умершим идут непрерывной чередой и что выйти из часовни можно только через переднюю дверь, вместе с родственниками и друзьями покойной.
Нужно сказать, что за пару месяцев до описываемых событий мы переехали и Люси перешла в другую школу. Там она подружилась с девочкой по имени Анита и привела ее к нам домой, чтобы мы могли с ней познакомиться. Я чуть не лишилась чувств, когда Анита назвала свою фамилию. Это была очень редкая фамилия, фамилия человека, искалечившего мою жизнь. Фамилия Билла.
У Билла было четверо сыновей, одного из них, Стива, я когда-то любила. Анита могла быть его дочкой.
Очень осторожно я спросила Аниту, как зовут ее отца, и постаралась скрыть облегчение, которое испытала, услышав, что ее отцом был не Стив, а его младший брат. Тем не менее факт оставался фактом: Анита наша родственница.
И вот я пришла на похороны Гвен, ее бабушки и моей крестной. Не знаю, с чего я вдруг взяла, что мое присутствие останется незамеченным. Когда служба подошла к концу, мне пришлось вслед за всеми выйти на кладбище. Я пообещала себе не искать в толпе Стива, свою первую любовь, но не удержалась. Сначала я увидела его старших братьев. Один из них походил на Билла как две капли воды, и я на минуту испугалась, что это он и есть.
Стива нигде не было видно. Решив, что это к лучшему, я направилась к машине, как вдруг знакомый голос воскликнул:
– Кэсси? А вы что здесь делаете?
Это была Анита. Прежде чем я успела ответить, она взяла меня за руку и повела знакомиться с отцом, младшим из сыновей Билла. Когда все узнали правду о моем происхождении, он был еще ребенком.
– Вы тоже знали маму? – спросил он, ни о чем не подозревая. – Вы, наверное, работали у нас?
Не нужно было вдаваться в подробности, но я не смогла устоять. И в свою очередь спросила:
– Вы меня не помните?.. Я дочь Кэти Блэк, – прибавила я несмело.
Он странно на меня посмотрел, не враждебно, нет, даже без неприязни, просто странно.
– Вы уже виделись с ним? – спросил он, не уточнив, кого имеет в виду. – Ну ничего, я сейчас его приведу.
Я не успела ничего возразить, а он уже подводил ко мне Стива. И вот мы встретились. Некоторое время мы просто стояли и молча рассматривали друг друга. Он явно не узнал меня. Это было неудивительно: я сильно изменилась с момента нашей последней встречи. Женщина, стоявшая перед ним, сильно отличалась от той Кэсси, на которой он хотел жениться, – несчастной, забитой, всеми обиженной. Тридцать лет назад у меня были роскошные черные волосы, теперь же я перекрасилась в блондинку и носила короткую стрижку. Я стала гораздо увереннее в себе, родила троих детей… В общем, очень многое изменилось с тех пор, как мы расстались.
– Это я, Кэсси, – проговорила я робко. – Помнишь?
Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня тогда. Казалось, он вот-вот заплачет.
– Кэсси, что с твоими волосами? – спросил он.
Это был риторический вопрос. Я ничего не ответила.
– Дай я тебя обниму, – прибавил он, и слезы заструились по моим щекам.
Мы стояли, обнявшись, и плакали. Воспоминания о том ужасном дне нахлынули на нас, а вместе с ними пришла боль. И все же мы теперь были другими. Воспоминания навсегда останутся с нами, от них никуда не деться – как можно забыть тот ужас, какой мы испытали, когда по очереди узнали, что мы сводные брат и сестра? Тем не менее мы уже изменились.
Когда мы выплакались, Стив сказал:
– Пойдем, я познакомлю тебя с женой.
Я не возражала. Стив подошел к очаровательной женщине в строгом костюме, взял ее за руку и подвел ко мне.
– Памела, – обратился он к жене, – познакомься, это Кэсси. Дочь Кэти Блэк.
Памела всмотрелась в меня.
– Так вот вы какая, Кэсси, – сказала она после недолгого молчания. – Ваш образ преследовал меня со дня нашей со Стивом свадьбы.
Я не знала, что на это сказать, поэтому промолчала.
Стив улыбнулся и сказал, что очень рад нашей встрече. Я спросила, где его старшие братья. Мне хотелось извиниться перед ними за все неприятности, что причинила им моя семья. Стив ответил, что, наверное, время еще не пришло: они очень тяжело переживали смерть матери. Он пообещал поговорить с ними, когда они оправятся от потери, и договориться о встрече. Он был уверен, что братья не захотят меня видеть: они были очень близки с матерью. Когда выяснилось, что их отца и мою маму связывают близкие отношения, они были уже достаточно взрослыми и хорошо видели, как страдала их мать, Гвен. Больше двадцати лет прошло, но они так и не смогли простить ни мою мать, ни меня. Несмотря на то что Стив и его младший брат считали, что я правильно сделала, придя на похороны, ведь я приходилась им сводной сестрой, меня не покидало ощущение, что я лишняя на церемонии. Поговорив со Стивом еще немного, я оставила ему номер своего телефона и ушла.
