— Да, я помню.
— Хорошо. — Тон его казался удовлетворенным.
— А глаза? Я несколько раз пыталась их открывать, но…. я ничего не вижу.
Наверное, этот вопрос был для меня самым болезненным, и я боялась услышать ответ. Примерно так же, как мне казалось, ожидал бы в приемной у врача пациент, только что прошедший медицинское обследования на наличие в организме раковых клеток.
Но ответ Халка вместо рокового удара, принес мне невероятное облегчение.
— Твое зрение восстановится примерно в течение десяти-двеннадцати дней.
— Полностью? — Я едва не заерзала от облегчения.
— Да, полностью. — Каким-то образом, я знала, что Халк улыбается, глядя на мою счастливую, но совершенно ужасную, должно быть, физиономию. Ведь щека до сих пор была разбита, я уже почти забыла об этом.
— Я был осторожен. — Добавил он мягко, и меня будто погладили изнутри.
Холод, недовольно урча, удалился прочь, теперь по телу разливалось приятное тепло.
После паузы я тихо поблагодарила:
— Спасибо.
Он не ответил. Мы помолчали какое-то время. Снова было слышно, как тикают часы, но звук их вновь стал привычным и совершенно не грозным. Теперь, когда страх пропал, они перестали казаться бомбой замедленного действия, прикрепленной к стене кабинета. Лица коснулся слабый ветерок, долетевший из приоткрытой двери балкона.
— Значит, теперь ты знаешь, что это была не я? — Спросила я, чтобы окончательно убедиться, что наказание мне не грозит.
— Да. Знаю. Того, кто это сделал, найдут.
Хотя голос его почти не изменился, я поняла, что Халк едва ли сомневается в результате. Конечно, кто рискнет с ним спорить, когда, оказывается, владелец ранчо далеко не прост? Мне и раньше не казалось, что он прост, но теперь стало ясно, что я не видела даже вершины айсберга той личности, которая звалась Халком Конрадом.
Не сдержав любопытства, я спросила:
— Где ты научился такому?
Ответом мне была тишина. Конечно. Глупо было ожидать каких-либо откровений.
Я надеялась, что Халк не заметил моего разочарования. Он совсем не обязан был открывать мне свои секреты. Хватало и того, что он итак много раз вставал на мою сторону. Много больше, чем я когда-либо смела надеяться в пределах несправедливого Тали.
— Кто-то подставил меня….
— Не думай об этом. Я разберусь.
Голос его снова прозвучал как-то по-особенному. Тепло.
Внутри меня что-то задрожало. Потянулось навстречу, будто выглянувшему из-за облаков, солнцу.
Теперь не ответила я. Не знала, что именно. Да и не нужно было.
В моей теперешней ситуации время определить было невозможно, но я предположила, что было где-то около полуночи. Я потерла глаза. Навалилась усталость. Теперь, когда я расслабилась, она стала особенна заметна.
— Постарайся не открывать пока глаза и не три их. — Посоветовал Халк, и я отняла руки от лица.
— Ты проводишь меня до комнаты? — Спросила я, чувствуя себя неловко. Мне совсем не хотелось быть для кого-то обузой, но найти свою комнату самостоятельно я теперь не могла.
— Ты останешься здесь. — Ответил Халк.
Я застыла. Сердце как-то не привычно стукнулось где-то в горле. Он же не имеет в виду, что я буду спать в его кабинете? Нет-нет….От смущения, по лицу прошла жаркая волна.
— Как это — здесь? Я не хочу….э-э-э-э…. не хочу быть обузой…. Я смогу сама….
— Я сказал, ты останешься здесь.
Я глубоко и медленно вдохнула. Затем выдохнула.
— Я буду спать на диване? — Прекрасно зная, что у Халка всего одна спальня, я искренне надеялась на положительный ответ.
— Нет.
— Ты будешь спать на диване?
— Нет.
Я замолчала. Просто не смогла заставить себя спросить что-то еще. Какая же это беспомощность — быть слепым! Хотя с Халком можно быть стопроцентно зрячим, и все равно проиграть в споре. Потому что он и не спорил. Он лишь доводил до сведения принятые им самим решения.
— Я не…. Пожалуйста….
Я сама не поняла, что хотела сказать, но возражение в любом случае получилось каким-то жалким, как писк котенка.
Он взял меня за руку.
— Я не трону тебя. Обещаю. Но через несколько часов у тебя будет приступ боли. Таблетки против него не помогут. Если я буду рядом, я смогу помочь, хорошо?
Тепло его руки, окруживший аромат одеколона, голос, звучащий так близко, сделали свое дело — я плавилась свечой, не желая признаваться в этом ни себе, ни кому-то еще. Я знала, что обещаниям Халка можно верить — если сказал, значит, не тронет. Но как справляться с собственными эмоциями? То, что в этот момент творилось у меня внутри, я бы ни за что и никогда не желала показать даже через пресловутый «Блайнд».
Осторожно освободив руку, я нервно кивнула.
— Хорошо.
Я впервые порадовалась, что не могу увидеть себя в зеркале. Мое лицо горело.
Халк неторопливо курил сигару, сидя в кресле.
Он отдыхал, он был доволен и расслаблен.
Да, никто не предполагал, что все так обернется, и ему придется воспользоваться одним навыком из прошлого — прошлого, отпечаток которого никогда не сотрется с его души. Но теперь старые приемы оказались полезными, даже если их и пришлось применить совсем в другое время и в другом месте.
Но здесь никто не сможет упрекнуть его за это.
За это он и любил Тали. По-своему чумазую и неприглядную, но в некоторой степени удобную дыру. Да, жизнь здесь была совсем не той…. Не было друзей, с кем он так любил проводить время, не было опасности, которая щекотала нервы и подсыпала зависимости в кровь, но так же не было и приказов. Здесь он мог быть хозяином и принимать решения сам.
Халк не единожды задумывался о том, какой выбор сделал бы, если бы представилась возможность уйти отсюда. Бросил бы все? Или бы остался?
Нет, он знал. Он бы бросил. Возможно, не вернулся бы полностью к прежнему, но кое-что из старого точно воскресил бы в памяти. И уж определенно навестил бы ребят. Слишком много лет они проработали бок о бок, чтобы вот так просто все забыть.
Но каждому дано свое.
Кто-то попал в Тали заключенным, он же — привилегированный боец из спецподразделения Комиссии, однажды не подчинившийся приказу — попал сюда «оунером». Не самый худший исход из возможных. Комиссия не стала бы «зачищать» — слишком дорого ей обходились подобные специалисты, но чтобы приструнить других, ей все же приходилось идти на жесткие меры.
Халк часто об этом думал. Раньше.
А теперь у него было это ранчо, другая жизнь, другие заботы. Этот особняк в какой-то степени стал ему домом. А вот о чем он никогда не думал, так это о том, что однажды здесь появится кто-то, кто заставит его сердце стать прежним — где-то мягким, где-то взволнованным, по-своему молодым…. Вот уж о чем он, казалось бы, забыл давным-давно.
