Несколько человек оглянулись и украдкой отступили в сторону, словно опасались, что Пенелопу стошнит прямо на пол бального зала.
– Неужели так необходимо вопить об этом на весь свет? – прошептала Пенелопа.
– Знаешь, – задумчиво сказал Колин, согнувшись в изысканном поклоне, когда музыка отзвучала, – это самый громкий шепот, который мне приходилось слышать.
Он был невыносим, но Пенелопа не стала говорить этого вслух, не желая походить на персонажа из плохого романа. Не далее как позавчера она читала книгу, где героиня произносила эту фразу на каждой странице.
– Спасибо за танец, – сказала Пенелопа, когда они выбрались из толпы. Ей хотелось добавить: «Можешь сказать своей матери, что ты выполнил свои обязательства», но она вовремя спохватилась. Колин не заслужил подобного обращения. Не его вина, что мужчины танцуют с ней только под нажимом своих матерей. Колин по крайней мере всегда смеялся и шутил, выполняя свой долг, чего нельзя было сказать об остальных представителях сильного пола.
Колин учтиво кивнул и поблагодарил ее в свою очередь. Однако прежде чем успели расстаться, они услышали оглушительный женский голос:
– Мистер Бриджертон!
Они оба замерли, узнав голос. Этот голос узнал бы каждый.
– Боже спаси и сохрани, – простонал Колин. Оглянувшись через плечо, Пенелопа увидела леди Данбери, которая проталкивалась сквозь толпу людей, пришедших на этот прием по случаю дня рождения миссис Бриджертон. При этом леди Данбери недовольно морщилась, когда ее неизменная трость опускалась на ногу какой-нибудь юной особы, имевшей несчастье оказаться у нее на пути.
– Может, она имеет в виду другого мистера Бриджертона? – предположила Пенелопа. – В конце концов, вас столько, что не трудно и ошибиться…
– Даю тебе десять фунтов, только не оставляй меня одного, – выпалил Колин.
Пенелопа возмущенно ахнула:
– Что за глупости…
– Двадцать.
– По рукам! – с улыбкой согласилась Пенелопа не потому, что нуждалась в деньгах, просто было удивительно приятно получить их от Колина. – Леди Данбери! – воскликнула она, поспешив навстречу пожилой даме. – Как я рада вас видеть!
– Никто не рад меня видеть, – отрезала та, – кроме, может быть, моего племянника, да и то я часто сомневаюсь в этом. Но все равно спасибо.
Колин не произнес ни слова, однако леди Данбери повернулась к нему, задев его ногу своей тростью.
– Я одобряю ваш выбор партнерши для танцев, – заявила она. – Мне эта малышка всегда нравилась. У нее больше мозгов, чем у всей ее семейки, вместе взятой.
Пенелопа открыла рот, чтобы защитить хотя бы свою младшую сестру, но леди Данбери опередила ее, гаркнув:
– Ха! – И после секундной паузы добавила: – Как я погляжу, вам нечего возразить.
– Всегда рад видеть вас, леди Данбери, – сказал Колин, одарив ее улыбкой, которую он обычно адресовал оперным певичкам.
– Бойкий парнишка, – заметила леди Данбери, обращаясь к Пенелопе. – Вам следует присматривать за ним.
– Вряд ли мне представится такая возможность, – сказала Пенелопа, – потому что его почти не бывает в стране.
– Видите! – гаркнула леди Данбери. – Я же говорила, что она смышленая девчушка.
– И опять, – галантно отозвался Колин, – мне нечего возразить.
Старая дама одобрительно улыбнулась:
– Похоже, что и вы с годами поумнели, Бриджертон.
– Существует мнение, что я обладал проблесками ума и в юности.
– Хм. Проблесками? Возможно.
Колин бросил ироничный взгляд на Пенелопу, которая с трудом сдерживала смех.
– Мы, женщины, должны поддерживать друг друга, – изрекла леди Данбери, ни к кому конкретно не обращаясь, – потому что ни от кого другого этого не дождешься.
Колин решил, что с него достаточно.
– Кажется, я вижу мою матушку.
– Не пытайтесь сбежать, – заявила леди Данбери, – все равно не получится. К тому же я точно знаю, что вы не можете видеть свою мать. Она занимается какой-то безголовой девицей, умудрившейся оторвать подол платья. – Леди Данбери повернулась к Пенелопе, у которой от усилий сдержать смех на глазах выступили слезы: – Сколько он вам заплатил, чтобы вы не оставляли его наедине со мной?
Пенелопа прыснула.
– Прошу прощения, – ахнула она, в ужасе зажав рот ладонью.
– Ничего, ничего, не стесняйся, – буркнул Колин. – Ты мне очень помогла.
– Можешь не давать мне двадцать фунтов, – сказала она.
– Я и не собирался.
– Только двадцать? – осведомилась леди Данбери. – Хм. Я полагала, что стою не меньше двадцати пяти.
Колин пожал плечами.
– Я всего лишь третий сын. И постоянно нуждаюсь в деньгах.
– Ха! У вас в карманах больше звонкой монеты, чем у нескольких графов, вместе взятых, – заявила леди Данбери. – Ну, может, не графов, – добавила она после некоторого раздумья, – но нескольких виконтов или баронов – это уж точно.
Колин вкрадчиво улыбнулся:
– Я всегда полагал, что считать деньги в чужом кармане – дурной тон.
Леди Данбери пренебрежительно хмыкнула:
– Возможно, но в моем возрасте человек может делать почти все, что пожелает.
– Интересно, – задумчиво произнесла Пенелопа, – а чего нельзя делать в вашем возрасте?
Леди Данбери повернулась к ней:
– Прошу прощения?
– Вы сказали, что можете делать почти все, что пожелаете.
Леди Данбери недоверчиво уставилась на нее, затем ее губы дрогнули в улыбке. Колин обнаружил, что тоже улыбается.
– Определенно она мне нравится, – сказала леди Данбери, ткнув пальцем в Пенелопу, словно та была статуэткой, выставленной на продажу. – Я вам говорила, что она мне нравится?
– Неоднократно, – отозвался Колин.
Леди Данбери повернулась к Пенелопе и заявила с самым серьезным видом:
– Думаю, мне не сошло бы с рук убийство, но это, пожалуй, все.
Пенелопа и Колин дружно расхохотались.
– Эй, – сказала леди Данбери, – что это вас так развеселило?
– Ничего, – выдохнула сквозь смех Пенелопа.
Колин был не способен даже на это.
– Что значит – ничего? – упорствовала леди Данбери. – Я не отстану от вас, пока вы не объясните мне, в чем дело. Все равно выйдет по-моему, можете мне поверить.
Пенелопа утерла слезы, выступившие на глазах.
– Я только что сказала ему, – она качнула головой в сторону Колина, – что он способен выйти сухим из воды, даже совершив убийство.
