И потихоньку пятилась, увлекая за собой Гиацинту и Фелисити.
Предательницы!
Впрочем, грех жаловаться. Разве она не хотела отдохнуть от Бриджертонов? Так что все складывается наилучшим образом, хотя ей не доставила особого удовольствия уверенность Фелисити с Гиацинтой, что им удалось перехитрить ее.
– Сбежали, – хмыкнула леди Данбери, – и слава Богу. У этих девчонок ветер в голове.
– Вы ошибаетесь, – сочла своим долгом возразить Пенелопа. – Фелисити и Гиацинта – совсем неглупые девушки.
– Я и не говорила, что они дурочки, – язвительно отозвалась леди Данбери. – Просто с ними не о чем говорить. Ну-ну, не стоит расстраиваться, – добавила она, успокаивающе похлопав Пенелопу по плечу. – Со временем это пройдет. Люди как вино. Хорошее вино с годами становится только лучше.
Пенелопа, разглядывавшая через плечо леди Данбери мужчину, которого она ошибочно приняла за Колина, перевела заинтересованный взгляд на графиню.
– Хорошее вино? – переспросила она.
– Хм. Признаться, я думала, что вы меня не слушаете.
– Разумеется, слушаю, – возразила Пенелопа, подавив улыбку. – Просто я… отвлеклась.
– На поиски этого красавца Бриджертона, полагаю.
Пенелопа ахнула.
– О, не надо так переживать. Это написано у вас на лице. Просто удивительно, как он этого до сих пор не заметил.
– Боюсь, что заметил, – промямлила Пенелопа.
– И ничего не предпринял? Хм. – Леди Данбери нахмурилась, плотно сжав губы. – Что ж, это говорит не в его пользу.
Сердце Пенелопы дрогнуло. Было что-то необычайно милое в уверенности старой дамы, что мужчина, подобный Колину, способен влюбиться в женщину, подобную ей, Пенелопе. А ведь ей, прости Господи, пришлось умолять его о поцелуе! И чем это кончилось? Он ушел разозленный, и они не перемолвились и словом за последующие три дня.
– Плюньте на него, – неожиданно предложила леди Данбери. – Мы найдем вам кого-нибудь другого.
Пенелопа деликатно кашлянула.
– Леди Данбери, вы решили заняться моей судьбой?
Леди просияла, покрывшись лучиками морщинок.
– Разумеется! Удивительно, что вам понадобилось столько времени, чтобы догадаться.
– Но почему? – спросила Пенелопа, искренне озадаченная.
Леди Данбери вздохнула. Вздох не был печальным, скорее мечтательным.
– Вы не возражаете, если мы ненадолго присядем? Мои старые кости уже не те, что раньше.
– Конечно, – поспешно сказала Пенелопа, ужаснувшись, что она даже не подумала о преклонном возрасте леди Данбери, пока они стояли посреди душного бального зала. Но графиня казалась такой энергичной, что невозможно было вообразить ее больной или немощной.
– Сюда, пожалуйста, – сказала она, взяв леди Данбери под руку и направившись к ближайшим стульям. Когда старая леди села, Пенелопа опустилась на соседний стул. – Надеюсь, вам удобно? Может, вы хотите что-нибудь выпить?
Леди Данбери благодарно кивнула. Она казалась такой бледной, что Пенелопа не решилась оставить ее одну, и подозвала лакея, распорядившись принести им два стакана лимонада.
– Я уже не так молода, как когда-то, – заметила леди Данбери, когда лакей устремился к столу с закусками.
– Как и все мы, – отозвалась Пенелопа с добродушной иронией.
Леди Данбери хмыкнула и одарила Пенелопу одобрительным взглядом.
– Чем старше я становлюсь, – сказала она, – тем больше убеждаюсь, что этот мир населен глупцами.
– Вы только сейчас это поняли? – поинтересовалась Пенелопа. Учитывая характер леди Данбери, трудно было представить, что она не пришла к этому выводу много лет назад.
Леди Данбери рассмеялась.
– Порой мне кажется, что я понимала это еще до рождения. Просто теперь я осознала, что пора с этим что-то делать.
– Что вы имеете в виду?
– Я не стала бы беспокоиться по поводу обилия глупцов в этом мире, если бы не такие создания, как вы… – Леди Данбери замолчала и за неимением носового платка промокнула глаза кончиками пальцев. – В общем, мне хотелось бы видеть, что ваша жизнь устроена.
В течение нескольких секунд Пенелопа ошарашенно молчала, уставившись на графиню.
– Леди Данбери, – осторожно сказала она, – я очень ценю ваш порыв… ваше расположение… но вы должны знать, что не несете за меня никакой ответственности.
– Разумеется! – фыркнула леди Данбери. – Не бойтесь, мной движет отнюдь не чувство долга. В противном случае это и вполовину не было бы так забавно.
Пенелопа чувствовала себя настолько глупо, что не придумала ничего лучше, чем признаться:
– Я ничего не понимаю…
Леди Данбери подождала, пока лакей вернется с лимонадом, и заговорила, только сделав несколько глотков.
– Вы мне нравитесь, мисс Федерингтон. Что не так уж часто бывает. Все очень просто. Я хочу, чтобы вы были счастливы.
– Но я счастлива, – возразила Пенелопа скорее машинально, чем по какой-либо иной причине.
Леди Данбери высокомерно выгнула бровь – выражение, которое она довела до совершенства.
– Вы уверены? – осведомилась она.
Пенелопа задумалась. В чем она уверена, так это в том, что не чувствует себя несчастной. У нее замечательные друзья, младшая сестра, с которой они очень близки, и, хотя у нее нет такого взаимопонимания с матерью и старшими сестрами, она их любит. И они платят ей тем же.
Не такая уж плохая участь. Возможно, ей не хватает драматизма и волнений, но она довольна своей жизнью.
Но довольство и счастье – совсем не одно и то же. Пенелопа ощутила острый укол в сердце. Пожалуй, она не может утвердительно ответить на вопрос леди Данбери.
– У меня четверо детей, – сказала та. – Все они давно выросли и обзавелись семьями. Я даже женила своего племянника, которого, кстати сказать, – она склонилась ближе и закончила шепотом, словно сообщала большой секрет, – любила больше собственных детей.
У леди Данбери был такой лукавый вид, что Пенелопа не могла не улыбнуться.
– Вы удивитесь, – продолжила старая графиня, – но я обожаю совать нос в чужие дела.
Пенелопа постаралась не рассмеяться при этом заявлении.
–. И поскольку я оказалась нынче не у дел, – леди Данбери развела руками, – мне хотелось бы устроить счастье еще одно го человека, прежде чем я покину этот мир.
– Не говорите так, леди Данбери. – Пенелопа порывисто сжала ее руку. – Вы еще переживете нас всех.
– Глупости, – проворчала та, но не сделала попытки отмять свою руку. – Я не собираюсь убиваться по этому поводу, – добавила она. – Но я реалистка. И, прожив на этом свете семьдесят с хвостиком лет, понимаю, что у меня осталось не так уж много времени.
