– Короче говоря, – продолжила Пенелопа, – я была не слишком счастлива и дала выход своим эмоциям в довольно язвительной заметке о вечеринке, на которой я побывала накануне. А потом написала другую, затем еще одну. Я никак не подписывала их, просто писала для забавы и прятала в своем письменном столе. Но однажды я забыла убрать их со стола.
Колин подался, вперед, захваченный ее рассказом.
– И что случилось?
– Никого из домочадцев не было дома, и я знала, что они отлучились надолго, так как мама не оставляла, надежды превратить Пруденс в бриллиант чистой воды, и их походы за покупками занимали целый день.
Колин покрутил рукой в воздухе, призывая ее перейти к сути.
– В общем, – продолжила Пенелопа, – я решила поработать в гостиной, так как в моей комнате было холодно и сыро. Кто-то – скорее всего я – оставил окно открытым в дождь. Но затем я ненадолго отлучилась из гостиной, а вернувшись, обнаружила там поверенного моего отца. Он читал мои заметки. Я пришла в ужас!
– И что дальше?
– В первое мгновение я не могла вымолвить ни слова, но затем поняла, что он смеется, и вовсе не потому, что считает меня дурочкой. Ему понравилось, что я написала.
– Ты очень хорошо пишешь.
– Теперь я это знаю, – заметила Пенелопа с кривой улыбкой, – но не забывай, мне было семнадцать. И я не поскупилась на весьма нелестные характеристики для некоторых личностей.
– Уверен, они того заслуживали.
– Пожалуй, но все же… – Она закрыла глаза, охваченная воспоминаниями. – Это были известные люди. Влиятельные. Они и раньше не испытывали ко мне особой симпатии. Мне бы не поздоровилось, если бы то, что я написала про них, стало известно. А тот факт, что я написала правду, только усугубил бы ситуацию. Я бы пропала, а вместе со мной все мое семейство.
– И что случилось? Полагаю, публикация была его идеей?
Пенелопа кивнула:
– Да. Он договорился с издателем, а тот, в свою очередь, нанял мальчишек-разносчиков. Кстати, раздавать первые выпуски бесплатно – тоже его идея. Он сказал, что нужно сделать так, чтобы высший свет пристрастился к нашей газете.
– Я был за границей, когда она начала издаваться, – заметил Колин, – но помню, как моя матушка и сестры писали об этом.
– Многие были недовольны, когда мальчишки начали требовать плату спустя пару недель, – сказала Пенелопа. – Но все как миленькие заплатили.
– Ловкий ход со стороны твоего поверенного.
– Да, он был весьма изобретателен.
– Был? – переспросил Колин.
Пенелопа печально кивнула.
– Его не стало несколько лет назад. Он знал, что болен, и перед смертью спросил меня, хочу ли я продолжить. Наверное, мне следовало остановиться, но у меня не было других занятий в жизни и никаких надежд выйти замуж. – Она вскинула на него глаза. – Я вовсе не… то есть…
Губы Колина изогнулись в самоуничижительной улыбке.
– Можешь бранить меня сколько угодно – не будь я таким тупицей, давно бы сделал тебе предложение.
Пенелопа улыбнулась в ответ. Разве можно не любить этого мужчину?
– После того как мистер… – Она подняла на него неуверенный взгляд. – Не знаю, стоит ли называть его имя…
Колин понимал, что она разрывается между доверием к нему и преданностью человеку, который, судя по всему, заменил ей покойного отца.
– Как хочешь, – мягко сказал он. – Он умер. Его имя не имеет значения.
Пенелопа облегченно вздохнула.
– Спасибо, – сказала она, прикусив губу. – Дело не в том, что я не доверяю тебе. Просто…
– Знаю. – Он успокаивающе сжал ее руку. – Если захочешь, расскажешь об этом позже. А если нет, я не обижусь.
Она кивнула, сжав губы с выражением, которое, появляется, когда изо всех сил стараешься не заплакать.
– После его смерти я работала непосредственно с издателем. Мы договорились о способе передачи заметок, а деньги продолжали поступать, как и раньше, на банковский счет на мое имя.
Колин втянул в грудь воздух, размышляя о том, сколько денег она могла заработать за все годы. Но как ей удавалось тратить их, не вызывая подозрений?
– Ты пользовалась этими деньгами? – поинтересовался он.
Пенелопа кивнула.
– Я уже занималась этим четыре года, когда умерла моя двоюродная бабушка, оставившая все свое имущество моей матери. Там не было больших денег, но, поскольку завещание составлял поверенный моего отца, мы воспользовались моими средствами, чтобы пополнить ее банковские счета. – Пенелопа улыбнулась, покачав, головой. – Мама была поражена. Она никогда не думала, что тетя Джорджетта настолько богата. С ее лица несколько месяцев не сходила улыбка. Я никогда не видела ее такой счастливой.
– Это было очень мило с твоей стороны, – заметил Колин.
Пенелопа пожала плечами.
– Это был единственный способ воспользоваться моими деньгами.
– Но ты отдала их своей матери, – заметил он.
– Она моя мать, – сказала Пенелопа, словно это что-то объясняло. – И содержит меня. Так что мне тоже кое-что перепало.
Колин хотел что-то возразить, но не стал.
– Больше, – продолжала Пенелопа, – я не касалась тех денег. Не считая небольших сумм, которые я жертвовала на благотворительность. – Она скорчила кислую гримасу. – Анонимно, разумеется.
Колин помолчал, размышляя обо всем, что она успела сделать за одиннадцатилетие, без чьей-либо помощи, втайне от всех.
– Если тебе нужны деньги сейчас, – наконец сказал он, – ты можешь воспользоваться ими. Никто не удивится, что ты внезапно разбогатела. В конце концов, теперь ты Бриджертон. – Он скромно пожал плечами. – Всем известно что Энтони назначил солидное содержание всем своим братьям.
– Я даже не знаю, что с ними делать.
– Купи что-нибудь, – предложил Колин. – Все женщины обожают делать покупки.
Пенелопа подняла на него странный, даже загадочный взгляд.
– Боюсь, ты не понимаешь, сколько у меня денег, – нервно произнесла она. – Вряд ли я смогу все истратить.
– В таком случае оставь их нашим детям, – сказал он. – Мне повезло, что отец и брат обеспечили меня средствами на жизнь, но не все младшие сыновья настолько удачливы.
– И дочери, – напомнила Пенелопа. – Наши дочери будут иметь собственные деньги. Помимо приданого.
Колин не сдержал улыбки. Подобные договоренности были большой редкостью, но вполне в духе Пенелопы.
– Как пожелаешь, – ласково отозвался он.
Она улыбнулась и вздохнула, откинувшись на подушки. Ее пальцы лениво поглаживали тыльную сторону его ладони, но, судя по отсутствующему взгляду, она вряд ли отдавала в этом отчет.
