Дистанция должна была облегчить жизнь. Но этого не произошло. По ночам Сара лежала в своей каюте без сна и думала о Гидеоне. Его огромная роскошная кровать была совсем близко – на противоположной стороне кают-компании. Иногда, закрыв глаза, она представляла, как он гладит ее плечи, грудь, бедра. Порой фантазии побуждали прикасаться к своему телу, и она с ужасом осознавала свое порочное поведение.
Вторая неделя далась труднее. К этому времени споры, перебранки и волнения утихли и каждый спокойно занимался ставшим привычным делом. Все нашли себе занятие по душе и старательно трудились, искренне стараясь сделать остров как можно красивее и удобнее для жизни. Поводов для встреч и разговоров с Гидеоном стало гораздо меньше. Иногда он даже не делал перерывов на ленч. Но когда отдыхал, непременно садился рядом с ней.
И все же Сара постоянно, каждую минуту и каждую секунду ощущала присутствие капитана Хорна, даже если он занимался строительством или руководил заготовкой бревен в лесу. Она искала и находила все новые поводы, чтобы встретиться с ним, а потом искала и находила оправдание этим не слишком серьезным поводам. Зачем-то постоянно старалась дотронуться до него – как будто невзначай... коснуться руки, плеча или локтя. Она делала это не преднамеренно, просто так получалось. Но как только это происходило, он тут же замирал, пожирая ее голодным взглядом, и Сара, словно обжегшись, мгновенно отдергивала руку.
По вечерам Гидеон приносил подарки: кусочек ароматного мыла; отрез красивого шелка на блузку или шляпку; удивительной формы ярко-оранжевый коралл, который посчастливилось отыскать во время морской охоты. Он ни разу не подарил вещь, которую можно было бы считать украденной. Это радовало, хотя Сара не сомневалась, что могла бы утонуть в драгоценностях.
Гидеон не спешил уходить. Любил прогуляться рядом с ней по палубе, делясь мечтами и надеждами на процветание Атлантиса. Как ни старалась Сара сопротивляться волшебству слов, они очаровывали. Невозможно без волнения и радости представить себе общество, в котором и мужчины, и женщины будут жить и работать свободно, без насилия и жестокости недальновидного правительства. В этом обществе наказание соответствовало проступку, а оступившиеся, подобные Энн, не лишались самого необходимого.
Потом наступало самое тяжелое время. Гидеон провожал ее до двери каюты и прощался. Каждый раз Сара надеялась на поцелуй, но тщетно, Ну а в ночном одиночестве воображение продолжало события с того самого момента, на котором остановилась действительность. Прошло то время, когда она мечтала почувствовать прикосновение сильных теплых рук. Теперь хотелось ощутить сладость страстных горячих губ. Начинались воспоминания с простого поцелуя, но скоро мечты становились требовательнее и настойчивее: вот уже его руки и губы ласкают грудь, живот и потайное местечко.
Видение казалось невозможно скандальным и заставляло стыдиться самой себя. Иногда Сара, проснувшись, обнаруживала, что прикасается к собственному телу возмутительно, отвратительно, фривольно! Она сгорала ночью. Сгорала днем. Но Гидеон твердо держал данное слово и не прикасался к ней даже пальцем.
Третья неделя принесла перемены. Прикосновения возобновились, но совершенно неожиданным образом. Гидеон то остоторожно поправлял упавшую на глаза прядь, то брал за руку, чтобы помочь утром сойти по трапу с палубы на берег. Во время совместной трапезы – а теперь они всегда ели вместе – то и дело наклонялся за чем-нибудь и «случайно» касался груди. Садился так низко, что ноги непременно соприкасались при любом, даже самом незначительном движении.
Сохрани Сара ясный ум, непременно заметила бы, что Гидеон то и дело нарушает обещание не прикасаться к ней. Но, увы, рассудок давным-давно помутился. Да и само существование поддерживалось лишь этими короткими тайными прикосновениями. Подарки, которые он дарил, вызывали странный восторг, а обычай узнавать ее мнение по самым разным вопросам восхищал верх меры.
Но хуже всего было то, что ночные фантазии теперь дарили яркие сцены любви. Сара уже не пыталась подавить видения, а с радостью давала им волю. Ну а руки – эти предательские, порочные руки – совершенно вышли из-под контроля.
И все же даже они не могли погасить тот пожар, который все жарче разгорался где-то внизу живота, не могли удовлетворить страстную потребность в поцелуе, ласке, прикосновении и любовном проникновении.
В последнее утро третьей недели печальные мысли нахлынули мощной волной. Еще до восхода солнца, когда на шхуне все крепко спали, Сара встала и медленно побрела по пляжу к речке, надеясь хоть немного развеять тоску и трезво подумать о жизни.
В маленькой колонии сложился неписаный кодекс законов, и один из этих законов касался купания. По утрам вода в речке была слишком холодной, а потому женщинам отвели для купания послеобеденные часы, а мужчинам – ранний вечер, когда они заканчивали грязную работу. Простая система гарантировала женщинам уединение, особенно необходимое тем, кто еще не определился с выбором мужа.
Поэтому Сара удивилась, когда, подойдя к речке, увидела обнаженного Гидеона. Стоя в ледяной воде, он мылся. Стараясь остаться незамеченной, Сара спряталась за деревом.
Удивительно. Он что, каждое утро вот так плещется? Но зачем? Днем вода куда теплее и приятнее!
Следовало немедленно уйти, однако ночные видения и дерзкие фантазии еще сохраняли первозданную свежесть. Обернувшись, чтобы убедиться, что никто ее не видит, Сара осторожно выглянула из-за дереза.
Речка была мелкой – вода доставала лишь до колен. Гидеон стоял спиной. Набирал воду, обливался и растирался ладонями. Выглядел он поистине великолепно: мокрые черные волосы спускались по стройной мускулистой спине, крепкие ягодицы напрягались при каждом движении, сильные, покрытые темной растительностью ноги надежно упирались в каменистое дно.
Ночные видения воплотились в реальность, и Сара окончательно утонула в горячей волне. Что он сделает, если она подойдет к нему? Но нет, это невозможно, ужасно, постыдно!
Неожиданно Гидеон обернулся. О небо! Он возбужден! Что-то бормоча и хмурясь, Гидеон яростно терся намыленной тряпкой.
Потом, к ужасу тайной свидетельницы, положил руку на готовый к бою клинок и принялся его поглаживать. Сара понимала, что должна немедленно уйти, однако ноги словно приросли к земле. Так вот, значит, каким образом он умудрялся держаться на расстоянии, в то время как она сгорала от страстного желания!
Но если все так просто, почему он хмурится? Почему движения так яростны? Видимо, он чувствовал то же самое, что и она. Руки не приносили облегчения – так же как не могла погасить пожар вода.
Вдруг Гидеон поднял голову и увидел Сару. Взгляды их встретились. Сара застыла, не в силах двинуться с места.
Оцепенение сменилось паникой. Вскрикнув, она подобрала юбку и бросилась бежать.
Добежав до шхуны, промчалась по трапу на палубу, к немалому удивлению пиратов. В ужасе обернулась, опасаясь обнаружить погоню. К счастью, Гидеона не было.
И все же в полной безопасности она почувствовала себя лишь после того, как ворвалась в каюту и заперла дверь на щеколду. Еще несколько минут потребовалось, чтобы немного успокоиться.
