Весь день Сара избегала Гидеона. Старалась чем-нибудь заняться. Помогала женщинам вытаскивать из трюма постели, чтобы просушить их и проветрить. Однако мысли о Гидеоне ее не покидали.
Ближе к вечеру Сара, раздраженная и злая, разыскала Луизу в надежде, что едкий, хлесткий язык подруги вернет ей самообладание. Луиза недолюбливала Гидеона и при каждом удобном случае старалась сказать о капитане какую-нибудь гадость. Именно это Саре сейчас и требовалось.
Она отправилась на камбуз, однако вместо Луизы застала там Сайласа. Тот как раз выкладывал на посыпанный мукой стол огромный ком теста.
– Луиза... – начал было повар, но, подняв голову, увидел Сару. – Иди-ка помеси тесто, а то у меня мясо сгорит.
– А где Луиза?
Сайлас пожал плечами:
– Кто знает, куда подевалась эта женщина? Думаю, скоро появится. Но хлеб надо месить прямо сейчас. Луиза всегда исчезает в самый ответственный момент.
Ворчание не могло обмануть Сару. Сайлас был по уши влюблен. В последние две недели парочка стала прямо-таки неразлучной. Они уже попросили Гидеона, как капитана, провести свадебную церемонию, и теперь казались настолько увлеченными друг другом, насколько это свойственно лишь молодоженам. Им можно было позавидовать.
– Иди-ка сюда, девочка, помоги с хлебом, – повторил Сайлас, махнув рукой.
– Но я не умею.
Дома подобную работу выполняли слуги. На Атлантисе слуг не было, и пришлось многому научиться.
Но сегодня у Сары не было желания учиться. Гидеон не шел у нее из головы.
– Месить тесто совсем не трудно, – заметил Сайлас, пропустив ее слова мимо ушей, и показал, как это делается. – Видишь? Ничего сложного.
– Но я все испорчу.
– Чепуха! – Испачканными в муке пальцами Сайлас схватил Сару за руку и потащил к столу. – Испортить тесто невозможно. Чем сильнее его бьешь, тем нежнее оно становится. Чем суровее с ним обращаешься, тем выше оно поднимается.
Сара скептически оглядела тесто и начала действовать так, как показал Сайлас. Тесто оказалось восхитительно податливым и мягким, и месить его было одно удовольствие.
Сара продолжала работу, но мысли то и дело возвращались к Гидеону. Желать мужчину может только падшая женщина. Так по крайней мере ее учили, когда она жила дома. Однако Сара убедилась в обратном. На собственном опыте.
И все же как могло случиться, что объятия пирата приносили столько радости и счастья? Это действительно так; отрицать невозможно.
Что с этим делать? Гидеон сказал, что она будет молить его о ласке. Скорее всего он к ней охладел. Решил, что не стоит возиться с аристократкой. При мысли об этом Сара похолодела и еще яростнее стала бить тесто кулаками. Пусть делает что хочет. Расставание все равно неизбежно. Ведь она собирается вернуться в Лондон.
В бурный внутренний монолог внезапно вклинился голос Сайласа:
– Остановись, девочка. Я сказал, что невозможно испортить тесто пинками, но убивать его не велел.
Сара судорожно сглотнула.
– Прошу прощения... просто... немного задумалась.
Сайлас взял тесто и положил в смазанную жиром форму.
– По-твоему, это немного? Что тебя так взволновало?
– Да нет, ничего.
Повар вернулся к мясной подливке.
– Все дело в нашем капитане, не так ли? Это он снова не дает тебе покоя?
– Да, а впрочем, нет. Совсем не то, что ты думаешь.
Сайлас бросил на нее проницательный взгляд, и Сара предпочла отвернуться, сделав вид, будто отряхивает от муки руки.
– Он... он очень любезен.
– И это тебя беспокоит?
– Нет, разумеется, нет. Дело в том, что... я не знаю, как это понимать. Иногда мне кажется, что мое присутствие его раздражает. А иногда...
– Поверь моему слову, ты вовсе его не раздражаешь. – Голос звучал спокойно, рассудительно, уверенно. – Гидеон не доверяет женщинам. Особенно женщинам твоего круга.
Снова эти ужасные слова – «твоего круга». Сара резко повернулась и посмотрела Сайласу в глаза.
– Но почему он так ненавидит мой круг? Кто из этого круга его обидел?
Сайлас отложил в сторону черпак и задумчиво погладил бороду.
– Я тебе кое-что расскажу. Только обещай, что не проболтаешься.
Сара энергично закивала.
Повар жестом указал на табуретку:
– Присядь. История долгая и неприятная. Но ты должна ее знать.
Усевшись за грубый деревянный стол, Сара приготовилась слушать.
– Мать. Родная мать, вот кто его обидел.
Сара подняла глаза.
– Не понимаю.
– Мать Гидеона была дочерью герцога. Богатая леди из очень влиятельной, я бы даже сказал, могущественной английской семьи.
Сара похолодела. Неужели Гидеон – англичанин? А его мать была аристократкой?
– Ты удивлена. – Сайлас взял трубку, достал из жилетного кармана кисети неторопливо ее набил. – Ты удивлена, и это вполне естественно. Как правило, пираты не блещут родословной.
– Но как это? Кто она?
Сайлас сунул в огонь лучинку и поднес к трубке.
– Могу рассказать, как это произошло. А вот кто она, он и сам не знает. – Повар бросил лучинку в печку и с удовольствием затянулся. – Выпив однажды лишнего, он рассказал мне об этом. Мы захватили корабль, на котором оказалась старуха по имени Юстейсия. Имя так его потрясло, что он бросился к бутылке. Наверное, ты заметила, что вообще-то наш капитан пьет очень мало. Это потому, что боится пойти по стопам отца. Как бы то ни было, а в ту ночь Гидеон сказал, что его мать тоже носила имя Юстейсия – во всяком случае, так ему сказал отец, когда был в подпитии.
– Об отце Гидеон немного рассказывал. Судя по всему, тот был ужасным человеком.
– Совершенно верно. Капитан его ненавидит. Но еще больше ненавидит мать. За то, что бросила его на попечение отца.
– Не понимаю. Как могла дочь герцога встретить такого человека, как отец Гидеона? Разве он не был американцем?
– Нет. Он был англичанином. Кажется, учителем Юстейсии. И, судя по всему, завзятым сердцеедом – он уговорил ее убежать с ним. – Сайлас помрачнел. – Она родила Гидеона, но вскоре жизнь с Элиасом Хорном довела ее до отчаяния. Она стала умолять родных принять ее обратно. Те согласились, но при условии, что она бросит ребенка.
– Не может быть! – воскликнула Сара.
Сайлас кивнул.
– Но почему?
– Понятия не имею. Может быть, боялись скандала. Думали, что, если Элиас и Гидеон останутся где-то вдали, никто ничего не узнает. Мало ли какие мысли могут прийти в голову английским аристократам.
