Эмили постаралась придать легкости своему тону.
– Должно быть, вы шутите! Вы всегда так ухаживаете за леди, предлагая ей бросить свою семью и сбежать с вами в неопределенное будущее?
– Если вы сомневаетесь в моей искренности, мадам, то уверяю вас, я совершенно серьезен. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться вас. Я вас честно предупреждаю.
Холодная дрожь пронзила Эмили, когда его кажущаяся слабой рука с неожиданной силой обхватила ее за талию. Ей нельзя было больше рисковать, оставаясь здесь.
– Вы не должны говорить мне подобные вещи. – Она попыталась вывернуться из его объятия, но он только крепче прижал ее к себе. Тревога разрасталась в ее груди. – Право же, сэр, я не могу игнорировать желания моих родителей и, конечно же, никогда не соглашусь на побег. Вы должны поговорить с моими родителями, как того требуют приличия.
Его вторая рука обвилась вокруг ее талии, отчего объятие стало крепче. Может, он и был франтом, но руки у него оказались на удивление сильными.
– Вы уже говорили, что они никогда не разрешат мне ухаживать за вами, так что нам остается только одно. Кроме того, мне известно, что вы далеко не всегда так печетесь о соблюдении приличий. – Гнев исказил его посеревшее лицо. – Я последовал за вами и Блэкмором, когда вы спустились в сад у Меррингтона. Я видел, как вы его целовали!
Волосы у нее на затылке встали дыбом. Он их видел? Силы небесные!
– Это было совсем не то, что вы подумали… – стала она оправдываться.
– Я вовсе не упрекаю вас за ваш поступок. Блэкмор умеет быть очень убедительным и неотразимым. То, что вы вчера вечером в конечном счете отвергли его, а затем отказали ему сегодня, дало мне смелость заговорить о своих чувствах. Вы должны ясно понимать, что он слишком холоден для такой страстной женщины, как вы. – Он передвинул ладонь ей на поясницу. – Но мы с вами оба способны на глубокие чувства, вы должны это понимать. Я смогу удовлетворить вас гораздо лучше, чем Блэкмор.
Другой рукой он взял ее за подбородок и приподнял вверх ее лицо, чтобы удобнее было поцеловать. Мокрые горячие губы впились в ее рот. Ощущение было таким, будто ее шлепнули по губам вареным угрем. Испытывая отвращение, она уперлась ладонями ему в грудь, отталкивая его, но Поллок не сдвинулся с места. Она попыталась освободить губы, но он впился в нее, как пиявка, и, похоже, собирался позволить себе еще большие вольности.
Настоящая паника охватила ее, когда он, сжимая ей грудь, начал стаскивать вниз край лифа ее платья. Она старалась оттолкнуть его, упершись в плечи, но когда это не возымело действия, с силой ткнула его в бедро сложенным веером. Изрыгая проклятия, он отскочил от нее.
Эмили вскочила на ноги, дрожащими руками оправляя свое растрепанное платье.
– Как вы смеете, мистер Поллок! Я не давала вам разрешения обращаться со мной подобным образом!
– Блэкмору вы это разрешали! Я видел, какие ласки вы ему позволили! Какая же вы распутная соблазнительница!
– Я не разрешала Блэкмору никаких вольностей, уверяю вас!
– Мне так не показалось! – Голос Поллока звучал явно угрожающе. Он поднялся со скамьи. – Вы выгибали спину и мурлыкали, словно кошка, от удовольствия. И прежде чем закончится этот вечер, клянусь вам, я заставлю вас делать все это для меня!
Когда Поллок сделал шаг по направлению к ней, Эмили направила свой веер ему в промежность на манер кинжала. Она не слишком разбиралась в мужской анатомии, но знала одно: мужчины очень оберегают свои интимные органы. Ей приходилось наблюдать, как мальчики в деревне, получив удар в пах, снопом валились на землю, корчась от боли. Пластинки ее веера, сужаясь к концу, заканчивались твердым острием, и сложенный веер выглядел весьма впечатляюще.
– Если вы еще приблизитесь, я проткну вас. Слышите? Поллок в тревоге опустил взгляд, и ей показалось, что он несколько заколебался, как бы оценивая опасность, грозившую его сокровищу.
– Вы не посмеете…
– Еще как посмеет! – прозвучал совсем рядом женский голос.
Когда Эмили и мистер Поллок одновременно повернули головы в ее сторону, леди Данди вышла из кустов на полянку, окружавшую беседку. Выражение ее лица было поистине угрожающим.
– В жилах моей дочери течет воинственная кровь шотландцев, глупец! Она, не колеблясь, порежет вас на куски!
Эмили вздохнула от облегчения, а Поллок побледнел и отскочил от нее, словно она была змеей, в которой он внезапно распознал гадюку.
– Леди Данди! Это не то, что вам показалось. Я… я…
– Я отлично понимаю, что происходит. – Леди Данди величественно прошествовала в беседку. Лицо ее было суровым и угрожающим. – И смею вас уверить, я не допущу, чтобы это случилось вновь.
На угрюмом лице Поллока появилось выражение оскорбленного упрямства.
– Тогда вам бы следовало покрепче держать эту своенравную плутовку. Я далеко не единственный мужчина, с которым она встречалась в укромных местах.
Эмили едва сдержала стон. Силы небесные, если только он расскажет леди Данди о Джордане…
Графиня смерила Поллока таким ледяным взглядом, что его ухмылка мгновенно испарилась.
– Мистер Поллок, как я понимаю, вы вращаетесь в более высоких кругах, чем заслуживаете.
Поллок беспокойно подтянул свой вздымающийся волнами платок.
– Поэтому, – продолжала графиня назидательным тоном, – если я когда-либо услышу, что вы повторяете эту ложь… Проще говоря, если я услышу, что вы отзываетесь о моей дочери не иначе как с величайшим почтением, даже перед кухаркой в самом захудалом имении самой отдаленной области Англии, я сделаю так, что вас навсегда перестанут принимать в приличном обществе. В отличие от моей дочери, у меня есть оружие посильнее веера. И я с большим удовольствием использую свое положение и связи, чтобы уничтожить вас. Надеюсь, вам понятно?
С лица мистера Поллока исчезли все краски. Графиня обернулась к Эмили и чуть менее холодным тоном сказала:
– Пойдем, Эмма, нам пора. Мы не должны опоздать на бал к Уинстедам.
– Да, мама, – поспешно откликнулась она, почти спрыгивая со ступенек беседки.
Ухватив, словно клещами, руку Эмили, леди Данди частью вела, частью тащила ее через сад. Девушка не могла обижаться на нее за ее гнев. Эта женщина могла бог знает что о ней подумать, особенно после подлого выпада Поллока.
– Леди Данди, – осмелилась наконец сказать Эмили, – пожалуйста, простите меня…
Графиня остановилась неподалеку от входа в дом и с недоумением посмотрела на нее.
– Простить? За что? Этот неисправимый полоумный… Ей, видимо, не хватило слов, и она оглянулась назад, где в беседке остался сидеть Поллок, горестно уронив на руки голову. Графиня понизила голос:
– Я виню себя, а вовсе не тебя, Господи спаси и помилуй! Я понимаю, чего ты хотела добиться, отправившись с ним на прогулку, но я обязана была не допустить этого. Ты ведь еще почти ребенок. Ты представления не имеешь, как мерзко могут нести себя некоторые мужчины. Но мне-то уже достаточно лет, чтобы знать это. Я позволила Рандолфу отправить ягненка на бойню. И за это меня следовало бы как следует выпороть!
