Фелисити сочетала в себе чувственность куртизанки и девичью невинность. Ни один мужчина не мог бы ей противостоять. А о Йене и говорить нечего.
Когда она засунула руку ему под халат и стала развязывать тесемки на кальсонах, он снял с нее халат, а затем и все остальное, оставив рубашку и чулки. Панталон не оказалось. Это еще больше возбудило Йена.
Он дернул завязки рубашки, запутался и чертыхнулся. Поднял глаза и остановился, увидев что Фелисити встревожена.
Ведь они всего два раза занимались любовью после того, как он лишил ее девственности.
Он заставил себя успокоиться и вздохнул. Она заслуживает лучшего. Но остановиться Йен не мог, это было выше его сил.
Йен выпустил из рук рубашку и хрипло сказал:
— Сними сама. — Чтобы не было искушения сорвать ее и слишком быстро закончить дело.
Она покраснела, но кивнула. Отойдя на шаг, стала развязывать тугой узел. Йен еще не видел ее в этой рубашке, предназначенной для медового месяца. Из тончайшего шелка, который открывает больше, чем следует, но меньше, чем хотелось бы.
Темнеют соски там, где к ним прижата ткань, но остальная часть груди затенена. По-женски выпуклый животик не виден, зато темнеет треугольник волос между ног. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сорвать с нее эту двусмысленную штуку, дабы порадовать глаз видом голого тела.
Она взялась за подол, чтобы снять рубашку через голову.
— Нет, — сказал он. — Спускай ее. Медленно.
Их взгляды встретились. Тревога в ее глазах уступила место возбуждению. Она выполнила ее желание. Дюйм за дюймом открывалась женская плоть, и у него пересохло во рту.
— Брось ее на пол, — произнес он хрипло.
Она бросила. Йен застонал, впившись взглядом в темные завитки волос.
Она хотела снять подвязку чулка.
— Не надо, оставь. — Он поцеловал ее, подхватил на руки и поставил на кровать, так что она оказалась на несколько футов выше его.
— Йен, что ты собираешься…
— Ш-ш-ш. — Он погладил ее бедра. — Держись за стойку кровати, querida.
Она ухватилась за столбик, ее другую руку он положил себе на плечо, а на второе плечо закинул ее ногу. У нее округлились глаза.
— Йен?
— Помнишь, что я сказал тебе в то утро? — Он поцеловал ногу над подвязкой. — Что я хотел делать языком?
Она всхлипнула, когда он медленно провел языком по внутренней стороне бедра до темного треугольника волос.
— О Боже! — прошептала она, когда он нашел и поцеловал чувствительное местечко. — Ты же не хочешь… Это… О-о-о, Йен…
Это было ни с чем не сравнимое ощущение. «Только бы не потерять контроль над собой», — думал Йен.
— Да, да… Йен, — стонала она, — еще, еще, не останавливайся.
Фелисити содрогнулась и выкрикнула его имя.
— Я и представить себе не могла, что такое бывает.
— Я тоже. Оказывается, ублажать женщину — огромное удовольствие.
Она посмотрела вниз и округлила глаза:
— А как же ты?
Он замер. Можно было бы на этом закончить, тогда у них останется возможность аннулировать брак. Фелисити удовлетворена и не будет особенно возражать. А он попытается ее уговорить. Но она словно прочла его мысли.
— О нет, не надо. — Фелисити прижала его голову к себе.
В следующий момент он обнаружил, что она лежит на спине, он стоит на коленях между ее ног. Он вошел в нее.
— Господи, querida, какая ты теплая. — Теплая, тугая, немыслимая. Можно ли умереть от наслаждения? Если кто сможет это обеспечить, так это его любимая жена.
Фелисити обхватила его и всем телом подалась навстречу ему. Он хотел войти в нее так глубоко, как только возможно.
— Ты потеряла свой шанс на аннулирование брака, — предупредил Йен.
— Вот и хорошо. — Она запечатлела на его губах поцелуй.
Теперь она навеки принадлежит ему. Йен не верил своему счастью.
— Я люблю тебя, — стонала она, — люблю, люблю, люблю…
«Я тоже тебя люблю», — подумал Йен и выплеснул в нее семя.
Теперь придется рассказать ей все. Пусть знает, с кем связала свою жизнь. На что себя обрекла.
Но не сейчас. Эту ночь они проведут на вершине блаженства.
— Просыпайся, querida, давно пора.
Фелисити открыла один глаз, посмотрела на Йена и снова закрыла.
— Просыпайся же, мы отправляемся в Лондон. Забыла? Фелисити открыла глаза. Йен сидел на краю кровати, сложив руки на коленях. К сожалению, полностью одетый. Комната была залита светом, с этим придется что-то делать.
— Который час? — спросила она.
— Поддень.
— Господи, сколько же я проспала!
— Ничего удивительного, ведь ты всю ночь трудилась!.. Да, подумала Фелисити, охваченная радостью. Он сделал наследника, а ради этого стоило и потрудиться.
От приятных воспоминаний улыбка стала застенчивой.
— Ты тоже мало спал. Может, снова ляжешь в кровать? Он засмеялся.
— Как говорит лорд Икс, «не кроватью единой жив человек». Вставай, querida. Я надеюсь выехать в час.
— Так рано? — встревожилась она.
— Разве ты не хочешь провести несколько часов с братьями перед балом? И еще надо переодеться.
Она облегченно вздохнула.
— Такты не пойдешь к нотариусу аннулировать брак? Он отвел глаза.
— Думаю, теперь это невозможно. Где гарантия, что ты не забеременела? Ни один судья не поверит тебе на слою.
— И правильно сделает.
— Посмотрим, что ты скажешь чуть позже.
— Что ты имеешь в виду?
— Нам нужно поговорить. Вообще это следовало сделать вечером, но мы…
— Я не жалею об этой ночи.
— Очень надеюсь, что ты повторишь это после нашего разговора. А поговорим мы на пути в Лондон. Одевайся, лежебока. Или я сам тебя одену.
Он сдернул одеяло и замер. Фелисити была без рубашки. Его охватило желание.
Она схватила его за галстук и привлекла к себе.
— Не надо меня одевать.
— Полагаю, мы можем выехать на час позже. Не имеет значения.
— Или на два. Или на три. — Она расстегнула ему жилет. — Как сказал бессмертный лорд Икс, в страсти не надо спешить.
— Лорд Икс такого не говорил.
— Только что сказал. — Она приглушила его смех поцелуем.
Только через четыре часа они сели в карету. О том, чтобы заехать в Тейлор-Холл, не могло быть и речи. Фелисити не хотела расстраивать братьев, заскочив на минутку, с тем чтобы сразу умчаться на бал. Их приезда ожидают не раньше чем завтра. Они с Йеном поедут в городской дом Сен-Клера и переоденутся.
