Он посмотрел ей в лицо.
— Я уже говорил, что старался по возможности не лгать тебе.
Люси отхлебнула вина, чтобы согреться.
— Значит, ты действительно граф.
— Это не имеет значения, но да, так оно и есть. И к тому же человек чести.
Гордо поднятая голова и высокомерная модуляция голоси сказали больше, чем его слова.
— А теперь расскажи мне о моем так называемом дедушке.
— Ничего «так называемого» в этом нет, — резко заявим Диего. — Ты единственная дочь дочери дона Карлоса.
— Ты имеешь в виду Каталину Кроуфорд?
Диего отхлебнул вина, как будто желая подкрепиться перед трудным разговором, и поставил бокал.
— Такого человека не существует. Женщина, называвшая себя Каталиной Кроуфорд, была твоей няней. А сержант Кроуфорд был, по-видимому, ее любовником. Они похитили тебя у твоих законных родителей.
— Моих законных… — Люси вдруг стало холодно. Этот фокусник наверняка ошибся, что-то напутал. — Что ты хочешь этим сказать?
— Твои настоящие родители не Кроуфорды. Настоящая Каталина и ее муж, дон Альваро, имели четырехлетнюю дочь по имени Люсинда. Девочка исчезла в Сан-Роке с няней, когда навещала своего дедушку. — Диего пристально посмотрел Люси в глаза. — Сан-Рок находится по другую сторону границы, в Испании. Женщина, которую ты считала матерью, похитила тебя и бежала с сержантом Кроуфордом, когда полк покинул Гибралтар, направляясь в Ла-Корунью.
Люси была так потрясена услышанным, что какое-то время не могла говорить. Похищена? У испанских родителей? Нет, этого не могло быть!
— Это какая-то бессмыслица. Я помню отступление в Ла-Корунью. Я помню лицо моей матери. — Вытащив из кармана миниатюру, Люси помахала ею перед лицом Диего. — Я помню маму, когда мы были на марше! Я помню…
— Возможно, ты помнишь ее лицо, — тихо сказал Диего, — но это было не на марше. Тебе ведь было всего четыре года, милая. Воспоминания о том времени могут у тебя пугаться. Ты абсолютно уверена, что помнишь ее рядом с тобой, когда шли через горные перевалы?
Люси сделала большой глоток вина в тщетной попытке согреться. Все это было так давно. Она помнила свою мать, но не помнила ничего, кроме этого.
— Но почему жена сержанта Кроуфорда тоже называла себя Каталиной?
— Подозреваю, что няня называла себя именем хозяйки, чтобы успокоить тебя.
— В таком случае почему я помню не ее лицо? И вообще зачем было няне похищать меня?
— Если верить словам маркиза, она тебя любила и была зла на твою мать. Она украла тебя либо назло своей хозяйке, либо из зависти. Кто знает, почему такая женщина крадет ребенка?
Люси запаниковала.
— А сержант Кроуфорд бросил ее, потому что не хотел заботиться сразу о двоих? Это абсурд. К тому же папа узнал бы об этом. Сержант Кроуфорд служил под его началом. Именно от папы зависело разрешение взять нас с собой в обоз.
— Да, пожалуй.
Когда до Люси дошел смысл того, что подразумевает Диего, ей стало плохо. Бокал выскользнул из ее пальцев, но Диего успел подхватить его, чтобы он не упал на пол. Люси обхватила себя руками.
— Ты хочешь сказать, что папа каким-то образом принимал участие в этом? — Она замотала головой: — Нет. Он бы никогда… он порядочный человек. Он не смог бы…
— Тогда почему, когда маркиз написал в Сорок второй полк и спросил, был ли в обозе ребенок по имени Люсинда, ему ответили, что у них не имеется об этом никаких сведений?
Боже милосердный! Одно она знала наверняка: ее отец служил в Сорок втором полку, и в это время она была его дочерью.
— Может быть, они неправильно его поняли? Может быть, произошла ошибка?
— Или твой «папа» убедил власти помалкивать об этом. Он либо участвовал в похищении, либо покрывал похитите лей. И до сих пор скрывает то, что случилось на самом деле.
У Люси защемило сердце. Это было гораздо хуже, чем узнать о том, что отец скрывал от нее существование дедушки.
Нет, она не желает этому верить.
— Папа никогда не совершил бы ничего столь недостойного. Ты не знаешь, что это за человек.
— Я знаю, что он перевелся в другой полк вскоре после того, как удочерил тебя на законных основаниях. Зачем он это сделал? Офицеры редко меняют полк, в котором делают карьеру.
Люси не знала, как объяснить такой поступок отца.
— Он никогда не говорил, зачем это сделал.
— Ясно, что не говорил. А что он говорил тебе о Кроуфордах? Когда ты спрашивала о них, что он говорил?
— Очень немногое. Папа всегда менял тему разговора. Холодок страха пробежал по ее спине.
— Я думаю, что он не был с ними близко знаком.
— Однако он удочерил тебя, не отправил в сиротский приют, даже не отдал на воспитание какой-нибудь супружеской паре. Вместо этого он, неженатый солдат, который, по твоим словам, не был близким другом твоих родителей, удочерил четырехлетнюю девочку, которую почти не знал. И возил тебя с собой с одного поля сражения на другое. Тебе не кажется, что никакой неженатый солдат не стал бы этого делать, не имея на то веских оснований?
— Но у него было основание! Мой настоящий отец, умирая, попросил его об этом.
— Carino, будь благоразумна. — Диего протянул к ней руку, но Люси отпрянула от него. Он помрачнел. — Ты действительно веришь, что мужчина может взять на себя воспитание и обучение ребенка только потому, что его попросил об этом умирающий солдат, которого он почти не знал?
Чувствуя, что сейчас расплачется, Люси отвернулась, чтобы скрыть слезы. Неужели вся ее жизнь была ложью? Ее всегда удивляло нежелание отца говорить о ее родителях, но она никогда не спрашивала, почему он ее удочерил. Он сделал это по просьбе ее настоящего отца — и все. Как и любой другой ребенок, пробелы в информации она домысливала сама. Например, отец подумал, что она очаровательная, или пожалел ее, или был покорен ее детскими улыбками.
Но Диего был прав: неженатые солдаты не усыновляют маленьких детей.
— Должно быть, полковник знал о похищении, — осторожно продолжил Диего. — Этим объясняется, почему он не мог вернуть тебя твоей семье в Сан-Роке, когда Кроуфорд и няня умерли. Это означало бы объяснение с властями, признание своей виновности. Чтобы избежать этого, он удочерил тебя и сменил полк, чтобы никто не смог тебя разыскать.
Какое чудовищное предположение, что отец удочерил ее, чтобы скрыть преступление!
— Этого не может быть, — прошептала Люси. — Я тебе не верю.
— В таком случае поверь этому. — Диего взял письмо, лежавшее рядом с графинами, и передал ей. — Это написал маркиз, на тот случай если мне удастся найти тебя.
Дрожащими пальцами Люси взяла запечатанное письмо. На восковой печати был оттиск той же буквы «П», что и на бумаге с изображением ее родимого пятна, которое Диего показывал ей раньше. Взломав печать, Люси развернула письмо. Оно было датировано третьим февраля и написано по-английски дрожащим старческим почерком.
