Она прикусила губу.
— Да, об этом я не подумала.
— Знаете что… вы принесете письмо прямо ко мне. Это совсем рядом, и по соседству — ни одного жилого дома… Хотя, если хоть одна живая душа вас увидит, ваша репутация полетит к чертовой матери.
Он опустил глаза и заметил небольшую нору под корнями кипариса.
— Придумал! Давайте отметим это дерево, чтобы мы оба смогли потом отыскать его, и будем оставлять сообщения в коробке. Вам удастся так надолго уходить из дому? — Она кивнула, и он продолжал: — А поскольку я живу совсем рядом, я могу каждую ночь проверять тайник и оставлять ответные письма.
— Да, это, пожалуй, разумный вариант. Может получиться.
Он посмотрел на кучку булыжников для брусчатой мостовой, неизвестно каким ветром сюда занесенных. Он взял несколько больших камней и уложил с одной стороны корня.
— Ну вот, — сказал он, отряхивая руки, — хорошая примета для тайника.
— Да, не спутаешь.
Повисла неловкая тишина. Все было сказано, и настала пора расходиться, поскольку видимых причин задерживаться дольше у них не было. Но Камилла медлила прощаться, и Саймон не торопился.
— Значит, вы оставите письмо, — повторил он без всякой на то необходимости.
Она кивнула и подняла лицо к небу, подставив щеки яркому солнечному сиянию.
— Я… мне пора. Близится время обеда. Боюсь, как бы меня не хватились.
— Ну что ж. Вы, наверное, не хотите, чтобы я вас проводил. Не стоит, чтобы нас видели вместе.
— Да, так будет лучше, — она сделала было шаг, но обернулась. Ее черные, с поволокой, глаза казались огромными.
— Я понимаю, что доставляю вам массу хлопот, и очень признательна за услугу… хотя и вынудила вас к этому. Скажите честно, вы не станете меня за это ненавидеть?
Только женщина может занести топор над вашей головой и просить за это неудобство прощения. Он не удержался от улыбки.
— Сильно не стану.
Она усмехнулась.
— До свидания, майор, — и повернулась, чтобы уйти, но он преградил ей путь. Разве не полагается ему хотя бы маленькая награда за все его хлопоты?
— До свидания, — и нагнулся поцеловать ей руку.
Хорошо, что сегодня она вышла без перчаток. Пальцы казались хрупкими, почти прозрачными. Он прижал губы к теплой коже и задержал на секунду дольше принятого — не больше.
Руку она не отняла. Более того, подняв наконец голову, он увидел, что лицо ее стало пунцовым. Ага! Значит, она не совсем равнодушна к нему. Она могла вести себя, как благородная леди, но ухаживания мужчины явно не оставляют ее равнодушной.
Тогда он пошел дальше. Повернув ее руку ладонью вверх, он поцеловал запястье и почуял, как учащенно пульсирует жилка. Радость победы обуяла его, когда он услышал ее частое дыхание. Она сразу отняла руку, но глаза у нее блестели. Значит, она только что обнаружила, что, кроме еды, воды и воздуха, женщине необходимо кое-что еще.
Отлично! Если уж ему приходится сдерживать свои желания из-за ее дяди-пирата, то пусть и она помучается хоть немного.
Взгляды их пересеклись, и на мгновение ему показалось, что черты ее лица смягчились. Но она тут же взяла себя в руки и натянула капюшон на самые глаза, будто желая спрятаться. Ни слова не говоря, она быстрым шагом направилась к городу.
Он неторопливо последовал за ней. Он, конечно, понимал, что провожать ее было неразумно, но тем не менее хотел убедиться, что она попала домой целой и невредимой. Интересно, чувствует она его присутствие или нет? Она ни разу не оглянулась, но едва не бежала, будто за ней сам дьявол гонится.
Когда она подошла к своему дому, он спрятался и дождался, пока она зайдет. Потом подошел посмотреть номер дома. Это никогда не помешает.
«На самом-то деле, — думал он, шагая прочь, — не помешало бы и еще кое-какие сведения о ней подсобрать. Хотя, вероятнее всего, она не врала, что ее отец — Гаспар Зэн». Но он предпочел убедиться лично. Кроме того, его интересовало, насколько она была близка с отцом… и дядей — отъявленными мерзавцами, на его взгляд.
Да, узнать все, что можно, — его прямая обязанность… Но еле слышный голосок внутри нахально утверждал, что на самом деле это не более чем простое любопытство.
К сожалению, узнать что-либо о ней было не так-то просто. Креолы — замкнутая каста. Они охотно сплетничают друг о друге внутри этого замкнутого общества, но не очень-то спешат посвящать в свои дела американских солдат, особенно когда речь идет о каперах.
Вудвард шагал к баракам и ломал голову, как же получить подтверждение рассказа Камиллы. И вдруг он вспомнил, кто первый поведал хоть что-то генералу о семье Гирон. Бернард де Мариньи! Конечно, как он мог забыть? Мариньи, в отличие от остальных креолов, был весьма расположен к американцам. Предполагали даже, что он увивается за дочерью американского консула. Если кто из креолов и станет разговаривать с ним о мадемуазель Гирон, то только этот ветреный юнец.
Резко сменив направление, майор пошел в ту часть города, где располагались игорные залы. Мариньи наверняка пропадает там, и в это время суток голова у него должна быть еще достаточно свежей, чтобы он смог разумно отвечать на вопросы.
Через полчаса Саймон разыскал Мариньи в развлекательном заведении Гамби. Тот потягивал абсент и играл в карты. Молодой человек, похоже, обрадовался его появлению и приветствовал американца по-английски. Не так давно Мариньи признался генералу, что не прочь занять какой-нибудь пост в американском правительстве, и теперь, вероятно, вознамерился произвести хорошее впечатление на друга генерала, майора Вудварда, показав, как хорошо владеет языком.
Саймон не стал его одергивать, он только следил, чтобы разговор двигался в интересующем его направлении.
— Вы, кажется, немного рассказывали генералу Уилкинсону о мадемуазель Гирон, не так ли? Должен признаться, что со вчерашнего вечера, когда мне удалось потанцевать с ней, меня терзает любопытство.
Мариньи тряс в кулаке кости, улыбка расползалась по его лицу.
— Только не пытайтесь меня убедить, что наш так серьезно настроенный майор нашел женщину, завладевшую его воображением.
Саймон пожал плечами.
— Может, так оно и есть.
Он уже понял, что Мариньи поможет ему с большой охотой, если будет думать, что майор преследует амурные цели, хотя притворяться влюбленным болваном было противно.
Мариньи со смехом кинул кости, выпало «три», и смех плавно перешел в стон. Бормоча проклятия под нос, он выудил из кармана несколько монет и швырнул на стол.
Но, заметив, что Саймон стоит и ждет его, он снова стал дружелюбным.
— Пойдемте, мой трезвый друг, — кивнул он на ближайший свободный столик. — Удача нынче бежит от меня. Похоже, я попал в черную полосу. Выпьем-ка лучше да поболтаем о мадемуазель Гирон.
