Но был человек, имя которого связано с Саймоном и который уехал из Нового Орлеана после недолгого пребывания. И этот человек — его младший брат Нейл.
«Это невозможно, — говорил он себе, шагая по комнате. — Нейл не повел бы себя как негодяй. Никогда! Он хорошо понимает, что такое честь».
Если Джошуа и Саймон провели детские годы на природе, путешествуя с отцом в самые отдаленные закоулки страны, то Нейл родился как раз перед тем, как отец приобрел торговую компанию. Саймону тогда исполнилось девять, а Джошуа тринадцать. Так что Нейл был цивилизованным человеком до мозга костей. В чем, в чем, а уж в этом отец преуспел. Мать Саймона умерла, рожая Нейла в полузаброшенной избушке вдалеке от врачей. Отец принял единственно возможное решение — перевезти семью в город. Так что Нейл воспитывался в совершенно иных условиях, чем Саймон и Джошуа.
Джошуа пошел в армию в шестнадцать лет, Саймон последовал его примеру, едва дождавшись положенного возраста. Нейл единственный, кто остался заниматься семейным бизнесом. Когда отец заболел, именно младший брат взял в свои руки управление торговыми операциями, и у него, надо признать, отлично получалось. Он был смелым, честным… может, излишне скромным, но, несомненно, хорошим человеком. Нет, ему было не свойственно обманывать юных дев.
И уж разумеется, если бы Нейл соблазнил девственницу, он бы обязательно на ней женился. Не бросил бы ее беременной, не позволил бы выходить замуж за нелюбимого человека.
Кроме того… Саймон налил себе еще бренди. Кроме того, Нейл… ну, словом… он совсем другой. Он мягкий и настолько уважает женщин, что частенько позволяет им водить себя за нос. Мадемуазель Гирон сказала, что кузина ее порвала с любовником, когда узнала, что отец будет возражать против их свадьбы. Саймон слишком хорошо знал, что, если женщина решает порвать с Нейлом, он не будет спорить, уважая ее решение, а отправится зализывать раны в одиночестве.
Но все это, разумеется, вовсе не означает, что именно Нейл был любовником Дезире Фонтейн.
Саймон потряс головой, чтобы в мозгу прояснилось. Несмотря на алкогольный туман, он знал, что прав. Нейл не способен совершить ничего предосудительного. Он не стал бы заводить роман с девушкой, чья семья недовольна его происхождением. Нейл относился к подобным условностям с намного большим уважением, чем кто бы то ни было из знакомых Саймона.
Саймон шагнул к столу и поставил стакан. Нет, Нейл не может быть отцом ребенка. Это абсолютно невозможно. Значит, кузина Камиллы просто выдумала эту историю.
Но тогда перед ним снова встает дилемма. Как убедить в этом Камиллу? И каким образом тогда он предупредит ее вмешательство в план поимки Зэна?.. Ах, черт!..
…Луна посеребрила крыши Нового Орлеана, когда Камилла тайком выскользнула из дома Фонтейнов. Она на мгновение замерла у стены и огляделась в бледном сиянии уличных фонарей. Похоже, ее исчезновения никто не заметил. Ну и слава богу — и без этого проблем выше головы.
К счастью, на улице в этот вечер было почти безлюдно, хотя время было не позднее. Соседи еще не вернулись с бала, откуда она только что сбежала. Майор Вудвард тоже там был, но никак не отреагировал на ее знаки, так что ей не удалось потребовать у него ответа на все ее записки.
Он просто взял и удалился, а она чуть не выскочила вслед за ним, окончательно рассвирепев. И тогда ей пришла в голову великолепная мысль. Он же говорил, что живет за городскими воротами на Бэйю-роуд. Почему бы ей не отправиться прямиком туда и не заглянуть в гости к майору? Тогда уж он не отвертится от прямого ответа.
Сказавшись больной, она попросила дядю отпустить ее домой. Август Фонтейн был всецело поглощен заботой о том, чтобы Дезире проводила как можно больше времени с месье Мишелем. Тетушка во все глаза следила за другими дочерьми. Благодаря этому Камилле было позволено не только покинуть бал, но и вернуться домой без сопровождения.
Она не могла не воспользоваться такой прекрасной возможностью потратить два часа с лишним как ей заблагорассудится. Примчавшись домой, она сказала Чу-чу, что ложится спать, а сама — за дверь. Теперь остается только отыскать дом вероломного американца и призвать его к ответу.
Это, разумеется, безрассудство. Ни одна благородная леди не отправится в гости к мужчине без сопровождения. Тем более к мужчине вроде майора Вудварда. Сама идея подобного поступка внушала ей трепет. Но она была ко всему готова! Рука ее скользнула в карман пальто и нащупала перламутровую рукоять кинжала, некогда принадлежавшего отцу. Если майор начнет выходить за рамки дозволенного, она по крайней мере сможет за себя постоять.
Нужный ей дом оказался несколько дальше, чем она предполагала. После утомительной прогулки по совершенно пустой ночной дороге она наконец добралась до пересечения Экспландэ и Бэйю-роуд. Здесь стоял единственный дом, эта часть Нового Орлеана еще не была толком заселена. Неудивительно, что дядя Жак обеими руками ухватился за идею использовать это здание как перевалочный пункт. Позади столь удобно расположенного дома шумел залив, вокруг — ни одной живой души, ни одной постройки, так что вряд ли кто-то заметит небольшую группу людей с поклажей.
Волнуясь, Камилла поднялась на крыльцо. Постучав, она сразу поняла, что действительно не ошиблась адресом, потому что до боли знакомый голос прорычал из-за двери:
— Кто там?
Она не ответила, боясь, что, узнав посетителя, он не откроет. На ее счастье, это сработало, за дверями раздались шаги, щелкнул замок, и она очутилась лицом к лицу с майором Вудвардом.
Он держал в руке канделябр с горящими свечами, ярко освещая собственное изумленное лицо.
— Мадемуазель Гирон, — словно не веря своим глазам, удивленно произнес он.
Она сразу же засомневалась в правильности своей затеи, заметив, что на нем ни пиджака, ни жилета, а рубашка наполовину расстегнута. Вид был довольно-дикий и беспокойный, не так должен выглядеть человек, с которым не страшно оставаться наедине.
— Я… прошу прощения, сэр… вижу, я не совсем вовремя…
— Вовсе нет. Зайдете? — Он освободил проход и оглядел улицу за ее спиной. Она медлила и неуверенно смотрела на него. Тогда он добавил чуть резче: — Да заходите же, пока вас никто не заметил.
Она молча вошла, хотя в душе кляла себя на чем свет стоит за то, что явилась вот так, без предупреждения — мало ли чем может быть занят человек. Вудвард закрыл дверь и поставил свечи на столик в прихожей.
— Позвольте вашу накидку, мадемуазель, — голос у него был хрипловатый, а тон несколько фамильярный.
Да, ей не стоило приходить, это точно.
— Нет, я… я вообще-то ненадолго, — начала она, но он уже развязал ей пояс, и, не успела она опомниться, накидка уже висела на вешалке.
Он снова обернулся к ней, в глазах плясали пугающие огоньки.
— Итак, мадемуазель Гирон собственной персоной. Какая нежданная радость, — это прозвучало немного насмешливо, а глаза его, печальные и любопытствующие, скользили по ее платью.
