– Я подумаю.
– Подумай. И, кстати говоря, подумай еще о секретарше, которую ты нанял. Вот из-за нее тебе действительно стоит беспокоиться.
– Так-так, это уже интересно. Сначала ты называешь ее легко внушаемой жертвой, а теперь, оказывается, из-за нее стоит беспокоиться? Давай уж что-нибудь одно, Фэйрчайлд.
Тед нахмурился.
– Я ни на грош не верю ее байкам, вот что.
– Да неужели? – Уолли еще отхлебнул молока, насмешливо посмотрел на Фэйрчайлда. – Так вот: у нее в субботу свидание с твоим Хантером. Может, тебе стоит присмотреться к ним обоим?
Тед задумался.
– Может, и стоит, – негромко сказал он. – Может, и правда стоит…
11
Солнечным субботним утром Келли нервно расхаживала по конференц-залу полицейского участка и твердила себе, что, если Годшо не появится здесь через полчаса, она его прикончит.
Годшо появился через двадцать минут. Услышав, как открывается дверь, Келли вздрогнула, как ужаленная.
– Ну? – без предисловий спросила она. – Дежурный сказал мне, что ты получил сигнал и поехал на почту. Что там стряслось? Как Рейчел?
– Нельзя ли помедленнее? – Годшо бросил на длинный стол сложенный вдвое лист. – Некоторые перед тем, как перейти к делу, обычно говорят: «Доброе утро» и «Как дела?».
Господи, от этого Годшо иногда с ума можно сойти! От него самого – и от его любви к этикету. Все-таки есть что-то хорошее в таких, как Дрейк Хантер: они всегда без лишних реверансов приступают к делу, хоть и огрызаются при этом.
Келли скрипнула зубами.
– Доброе утро, Годшо. Как ты поживаешь в столь чудное солнечное утро?
Его глаза насмешливо блеснули.
– Ну вот видишь! Всегда говорил, что тебя надо воспитывать.
Она свирепо взглянула на него и потянулась к лежавшей на столе бумаге, но Годшо поймал ее запястье. Все его веселье уже куда-то делось.
– Подожди. Сначала ответь мне на один вопрос.
Он не отводил от Келли глаз, и у нее захватило дух. Эти светло-ореховые глаза, этот дурацкий взгляд, уже такой знакомый, от которого у нее слабели ноги… Господи, зачем он это с нею делает?
– Отпусти меня! – процедила она сквозь зубы.
Пухлые губы Годшо сжались, и он со вздохом выпустил ее запястье.
– Вот и ответ. Ты все еще на меня сердишься.
Он пододвинул ей сложенный лист и отвернулся, а Келли с трудом проглотила вдруг вставший в горле ком. Разумеется, она до сих пор была зла на этого нахала! Назначил Рейчел в напарники какого-то уголовника…
Она схватила лист и принялась жадно вчитываться. Подробно изложив подозрения Рейчел насчет «Завтрака на бегу», Хантер написал внизу: «Рейчел справляется неплохо и просит о ней не беспокоиться».
Келли изо всех сил старалась держаться, но слезы облегчения обожгли ей глаза, и она довольно громко всхлипнула.
Годшо опять повернулся к ней лицом, выставив свой бульдожий подбородок.
– Видишь, она молодцом. А ты волновалась.
– Она моя единственная сестра! – снова всхлипнула Келли.
– Понимаю. Но она сама захотела этим заниматься.
– Ничего ты не понимаешь… – сдавленно прошептала Келли. Да, не понимает. А объяснить нельзя. Господи боже, как выматывает то, что нельзя рассказать ему про Си Джей…
Но все обошлось и так. Будто почувствовав, как ей страшно, Годшо обнял ее, и Келли не стала сопротивляться, хотя он никогда еще ее не обнимал. Ей почему-то показалось совершенно естественным, что он ее утешает; она сама сцепила руки у него на поясе, и Годшо притянул ее еще ближе к себе.
– Надеюсь, это значит, что ты меня прощаешь, Брэдли, – проворчал он. – Тяжело работать с тобой в паре, когда ты все время глядишь мимо меня и цедишь что-то, не слушая, что я отвечу. Ей-богу, я от этого просто с ума схожу!
Келли уткнулась лбом в его пухлое плечо, вдохнула резковатый, пряный запах одеколона, пытаясь утихомирить колотящееся сердце. Так он с ума сходит? А он хоть понимает, что делает с ней, просто находясь рядом, в одной комнате?
– Тебе надо было рассказать мне о прошлом Дрейка Хантера до того, как я подключила к расследованию Рейчел.
– Да, наверно. – Он провел ладонью по ее спине, голос почему-то звучал сдавленно. – Но ты насчет Хантера не переживай. Он говорил, что не виновен в том, за что отбывал срок, и, как бы глупо это ни звучало, я ему верю.
Келли молчала, не зная, что сказать. Сама она не слишком доверяла Хантеру – строить из себя невинно осужденного может любой рецидивист, не всем же верить. Но Хантер, кажется, не внушал никакого страха Рейчел, а вот это уже кое-что…
Годшо все крепче прижимал ее к себе, и она удивилась силе его плотно сбитого тела. Келли знала, сколько стараний он прилагает, чтобы держаться в форме. Годшо был невысок, но недостаток роста у него с лихвой компенсировался чем-то другим. Келли не раз видела, как он одним взглядом усмирял полный репортеров зал, просто выходя на кафедру.
«Но боже мой, что со мной творится?! – мелькнула у нее в голове паническая мысль. – Он просто по-дружески обнял меня, и все, и хватит».
Вздохнув, Келли попыталась высвободиться, но Годшо припер ее к краю стола и выпускать явно не собирался. Наоборот, взял за подбородок и повернул к себе ее лицо.
– Так ты меня простила или нет?
Келли уже совсем забыла, за что сердилась. Вся ее злоба давно прошла. Интересно, чего этот толстяк так беспокоится? Но нет, в его глазах не только беспокойство – что-то еще, чего она не может разгадать… Келли вдруг стало страшно, она шумно втянула в себя воздух.
– Пожалуй, придется простить, а то ты меня так и не отпустишь.
Годшо ухмыльнулся, но так и не двинулся с места, только снова посмотрел на нее тем самым взглядом, от которого у нее начинала гудеть в жилах кровь.
– Черта с два я тебя отпущу так скоро!
В следующий миг Келли осознала, что он ее целует и – да поможет ей господь – она отвечает ему! Годшо был неправдоподобно, неожиданно для своей комплекции нежен и целовался с большим мастерством, доводя ее до беспамятства, до сладкого изнеможения. Она понимала, что должна оттолкнуть его, сказать, что все происходящее – чудовищная ошибка, недоразумение, но не могла произнести ни слова, пока на губах были его губы.
Итак, она не противилась, и Годшо перешел к более решительным действиям. Теперь он языком ласкал ей рот изнутри. Келли дышала все чаще, удивляясь, как вообще еще может дышать, а между тем руки Годшо гладили ее спину – сначала осторожно и тихо, потом все смелее и сильнее. Наконец он оторвал губы от ее губ, но лишь затем, чтобы покрыть легкими поцелуями щеку, висок, коротко подстриженные завитки волос.
