— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — спросила Стефани парня и, оглянувшись на нас, добавила: — Вы не против?
— Было бы чудесно, — ответила Анна.
— Конечно, — пожал я плечами.
Когда мы сели за столик, Стефани представила его:
— Это Спенс. В прошлом году мы трудились над совместным проектом.
Они с Робом посадили Спенса рядом с собой, мы с Анной расположились напротив.
Я пожал ему руку. Заметив его налитые кровью глаза, я понял, что он уже прилично датый.
Роб заказал две бутылки красного вина, и — после всего этого цирка с нюханьем пробки и взбалтыванием вина — официантка разлила вино по бокалам.
Я осторожно сделал глоток: вино оказалось таким сухим, что мне стоило большого труда не скривиться.
Спенс, похоже, с ходу нацелился на Анну. Он плотоядно следил, как она пьет вино. Его взгляд перебежал с ее глаз на ее губы, потом на вырез платья.
— Ваше лицо кажется мне знакомым, — сказал он.
— Мы не встречались, — покачала она головой.
Именно из-за этого Анна так ненавидела знакомиться с новыми людьми. Они сперва напряженно пытались понять, где могли ее видеть, затем непременно вспоминали, что встречали ее фотографии в газетах или журналах. И тогда начинались вопросы. Сначала об острове, потом — о нас.
К счастью, он был слишком пьян для ассоциаций, и Анна вроде бы расслабилась. Но то, что он ее не узнал, отнюдь не помешало ему продолжать клеить ее.
— Может, согласитесь как-нибудь со мной встретиться?
— Нет, — отрезала Анна, сделав глоток вина.
— Может, все же сходим куда-нибудь вместе?
— Эй! — резко оборвал его я. — Я пока еще здесь.
Анна тихонько сжала мне колено.
— Все нормально, — прошептала она.
— Минуточку! Она что, с тобой?! — спросил Спенс и расхохотался: — А я-то думал, ты ее младший братишка или типа того. Вы, должно быть, меня разыгрываете. — Затем он перевел взгляд с меня на Анну, в его глазах промелькнула тень догадки: — Ага, теперь я знаю, кто вы такие. Видел ваши снимки в газетах. Тогда понятно, как тебе удалось ее заполучить, хотя совершенно непонятно, почему она до сих пор с тобой.
Роб посмотрел на Спенса и сказал:
— Кончай давай!
— Да. Я с ним, — твердо произнесла Анна.
Уверенность, прозвучавшая в ее тоне, и то, что она смотрела на него как на законченного придурка, лучше всяких слов успокоили меня.
Но тут подошла официантка и, обратившись ко мне, сказала:
— Прошу прощения. Но мне необходимо взглянуть на ваше удостоверение личности.
— Я еще несовершеннолетний, — пожал я плечами. — Можете унести вино. Оно мне все равно не нравится.
Она улыбнулась, извинилась и забрала мой бокал. Спенс, естественно, не мог упустить такого случая.
— Так тебе еще и двадцати одного нет! — Его самодовольный смех нарушил воцарившееся за нашим столом молчание. Все остальные старались вести себя так, будто ничего унизительного для меня, собственно говоря, и не произошло.
Мы сосредоточились на меню. Нам с Анной до сих пор было трудно сделать заказ в ресторане. Слишком большой выбор.
— Ты что берешь? — спросил я ее.
— Стейк. А ты? — Взяв меня за руку, она переплела свои пальцы с моими.
— Не знаю. Может быть, пасту или равиоли. Ты ведь любишь равиоли. Да?
— Люблю.
— Отлично. Тогда закажу равиоли, а потом поделюсь с тобой.
Стефани усиленно пыталась поддержать разговор. Подошедшая официантка приняла у нас заказ. Спенс, особо не скрываясь, пялился на грудь Анны и глупо ухмылялся. Я прекрасно знал, что у него на уме, и мне стоило больших трудов удержаться от того, чтобы не врезать ему по морде.
Когда он вышел в туалет, Стефани сказала:
— Простите меня, ради бога. От него, по слухам, ушла жена, и я подумала, почему бы не пригласить человека за наш стол, чтобы хоть как-то поддержать.
— Все нормально. Не обращай на него внимания. Лично я так и делаю, — грустно улыбнулась Анна.
Вина Спенсу больше никто наливать не стал, и к тому времени, как мы закончили есть, он, похоже, слегка протрезвел. Официантка предложила нам заказать десерт, но поскольку все отказались, она сообщила, что сейчас принесет счет.
— Ребята, мы со Стефани идем в дамскую комнату. Будем ждать вас у выхода, — бросила Анна.
Мы с Робом одновременно потянулись за счетом и в результате согласились поделить сумму пополам, причем каждый платил наличными. Спенс швырнул на стол несколько мятых купюр. Сунув кошелек в карман, я поднялся с места.
Роб отодвинул свой стул, холодно кивнул Спенсу и направился в глубь обеденного зала.
Спенс даже не потрудился встать.
— Мне очень жаль, что ты еще слишком мал, чтобы пить вместе со взрослыми, — ухмыльнулся он, раскачиваясь на стуле.
— Мне очень жаль, что ты хочешь, но не получишь мою горячую девочку. А вино я в принципе не люблю.
У него сделалось такое лицо, что невозможно было смотреть без смеха. И я, очень довольный тем, что срезал его, присоединился к нашей компании, уже ждавшей меня у выхода.
— Что ты ему сказал? — поинтересовалась Анна.
— Сказал, что приятно было познакомиться.
— Извини меня за сегодняшний вечер, — вздохнула Анна, когда мы уже сели в такси.
— Ты ни в чем не виновата, — обнял я ее.
Меня задело не то, что мне не налили выпить, а, скорее, то, как Спенс пялился на Анну. Я понимал, что он абсолютно не в ее вкусе, но ведь наверняка появится и следующий. Парень, который, в отличие от Спенса, не будет окосевшим придурком. Парень, который имеет университетское образование, любит вино и не отказывается носить галстуки. И меня очень беспокоило, что рано или поздно — а скорее рано — ее будет раздражать, что мне это все по фигу.
А когда я представил ее с другим парнем, то чуть не потерял сознания.
Я поцеловал ее, едва мы переступили порог квартиры, но на сей раз не нежно, а резко и требовательно. Притянул ее к себе и буквально впился губами в ее рот. Никто не мог безраздельно владеть ею — и я это знал, — но в данный момент она была моей и только моей. Когда мы вошли в спальню, я буквально содрал с нее платье, затем наступила очередь лифчика и трусиков. Сдернув ненавистный галстук, я быстро скинул с себя одежду. Уложив ее на постель, я приник губами к ее груди, что стала предметом вожделения для Спенса, оставив на нежной коже след, который еще очень не скоро побледнеет. Я целовал и гладил ее, пока не почувствовал, что она готова, а тогда я вошел в нее и стал медленно-медленно — именно так, как она любила, — доводить до оргазма. Уже кончая, она прошептала моя имя, и я подумал: «Только я один могу делать с ней в постели все, что захочу. И только я один могу заставить ее стонать от наслаждения».
