— Если он нехорош, почему ты не остановилась на первой?
Миссис Тассенбаум улыбнулась.
Он слышит правильные голоса и поет правильные песни. Другими
словами — ка.
Теперь уж Айрин Тассенбаум пришлось делать вид, что она
поняла.
15
Лимузин остановился перед зданием с зеленым навесом вдоль
фасада. У двери стоял еще один мужчина в хорошо сшитом костюме. Ступени,
ведущие к двери, ограждала от тротуара широкая желтая лента. Напечатанные на
ней слова Роланд прочитать не смог.
— Тут написано: «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПОСТОРОННИМ ВХОД
ВОСПРЕЩЕН», — прочитала их миссис Тассенбаум. — Похоже, лента висит
довольно-таки давно. Я думала, ее убирают, как только они прекращают щелкать
фотоаппаратами и махать своими маленькими кисточками. У тебя влиятельные
друзья.
Роланд знал, что лента висит давно, порядка трех недель. Она
появилась в тот день, когда Джейк и отец Каллагэн вошли в «Дикси-Пиг», в полной
уверенности, что там их ждет верная смерть. Стрелок заметил, что на донышке
стакана Айрин осталась желтовато-коричневая жидкость, взял у нее стакан выпил,
поморщившись от вкуса, но довольный теплом, которое разлилось по желудку.
— Лучше? — спросила она.
— Да, благодарю, — он поправил сумку с орисами на плече и
вылез из лимузина. Ыш последовал за ним. Айрин задержалась, чтобы переговорить
с водителем, который, похоже, успел решить все вопросы, связанные с ее
возвращением в штат Мэн. Роланд поднырнул под ленту, потом остановился, вслушиваясь
в шум города в этот прекрасный июньский день. Город этот радовался жизни с
юношеской веселостью. Роланд нисколько не сомневался, что больше не увидит ни
одного большого города. И полагал, что оно, возможно, и к лучшему. У него
мелькнула мысль, что все другие покажутся ему бледными копиями Нью-Йорка.
Охранник (он определенно работал в «Тет корпорейшн», а не
служил в городской полиции) спустился по ступенькам на тротуар.
— Если вы хотите войти сюда, сэр, то должны кое-что мне
показать.
Роланд вновь достал из сумки ремень-патронташ, вновь
развернул револьвер отца. На этот не собирался отдавать его в чужие руки, да и
охранник об этом не попросил. Лишь внимательно присмотрелся к гравировке на
стволе, особенно к завитку около мушки. Потом уважительно кивнул и отступил на
шаг.
— Сейчас я отопру дверь. Переступив порог, вы будете
предоставлены самому себе. Вы это понимаете, не так ли?
Роланд, который и так большую часть жизни мог надеяться
только на себя, кивнул.
Айрин взяла его за локоть, когда он уже собрался подниматься
по ступеням, развернула к себе, обняла за шею. Вместе с одеждой для Роланда и
себя, она купила и туфли на низком каблуке, так что потребовалось только чуть
приподнять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Береги себя, ковбой, — она коротко поцеловала его в губы,
по-дружески, потом присела, чтобы погладить Ыша. — И береги этого маленького
ковбоя.
— Сделаю все, что смогу, — ответил Роланд. — Не забудешь,
что ты обещала?
— Посадить розу на могиле Джейка, — кивнула она. — Не
забуду.
— Спасибо тебе, — он задержался на ней взглядом, советуясь с
внутренним голосом, интуитивным мышлением, и принял решение. Из сумки с орисами
достал конверт, в котором лежала толстая книга… которую Сюзанна так и не сможет
почитать ему на тропе. Отдал Айрин. Она, хмурясь, уставилась на конверт.
— Что в нем? Похоже, книга.
— Да. Стивена Кинга. Называется «Бессонница». Ты ее читала?
Айрин чуть усмехнулась.
— Нет, не читала. А ты?
— Нет. И не буду. Она для меня слишком хитрая.
— Я тебя не понимаю.
— Она кажется… тонкой, — он думал о каньоне Молнии, в
Меджисе, где утончалась перегородка между реальностями.
Айрин покачала конверт в руке.
— А по мне, она очень даже толстая. Точно книга Стивена
Кинга. Он продает дюймами, а Америка покупает фунтами.
Роланд только покачал головой.
— Неважно. Я пытаюсь съязвить, потому что не умею прощаться,
никогда не умела. Ты хочешь, чтобы книга осталась у меня, так?
— Да.
— Хорошо. Может, когда Большой Стив выпишется из больницы, я
попрошу поставить на ней автограф. Судя по тому, как все вышло, я имею право на
автограф.
— Или на поцелуй, — и сам поцеловал Айрин. Ему сразу
полегчало, едва он отдал книгу. Он почувствовал себя более свободным. В большей
безопасности. Обнял Айрин и крепко прижал к груди. Айрин Тассенбаум ответила
ему тем же.
А потом Роланд отпустил ее, коснулся кулаком лба, повернулся
к двери «Дикси-Пиг». Поднялся по ступенькам, открыл ее и вошел, не оглянувшись.
Он давно уже понял, что легче всего уходить, не оглядываясь.
16
Хромированный стенд, который находился снаружи в тот вечер,
когда сюда пришли Джейк и отец Каллагэн, занесли в вестибюль. Роланд
натолкнулся на него, но отреагировал, как всегда, быстро, подхватил до того,
как он грохнулся об пол. Из всех слов, написанных на закрепленном на стенде
листе бумаги, стрелок смог прочитать только одно: «ЗАКРЫТО». Оранжевые
электрические фонари, которые освещали обеденный зал, выключили, так что горели
только питаемые от аккумуляторов лампочки аварийной сети, наполняя тусклым
светом помещение, расположенное за холлом, и бар. По левую руку стрелок увидел
арку, за которой находился еще один обеденный зал. Там аварийного освещения не
было. Эта часть «Дикси-Пиг» темнотой соперничала с глубокой пещерой. Свет из
основного обеденного зала заползал в маленький где-то на четыре фута,
выхватывал из темноты только край длинного стола, и ничего больше. Гобелен, о
котором рассказывал Джейк, исчез. Возможно, его, как вещественную улику,
отвезли в ближайший полицейский участок, а может, он уже пополнил коллекцию
какого-нибудь собирателя всяких странностей. Роланд уловил запах сгоревшего
мяса, слабый и неприятный.
В большом обеденном зале несколько столов лежали на боку или
вверх ножками. Роланд увидел пятна на красном ковре, несколько темных,
наверняка от крови, а одно — желтоватое… от чего-то другого.
«Отб'ось его! Это же жалкая поб'якушка овечьего Бога,
отб'ось ее, если посмеешь!»
И голос отца Каллагэна, зазвучавший в ушах Роланда, без
малейших признаков страха: «Мне нет нужды испытывать свою веру, встречаясь с
такой тварью, как ты, сэй».
Отец Каллагэн. Еще один из тех, кого он оставил позади.
