— Она даже не выглядит беременной, — пробормотал Джейк. Щеки
его чуть побледнели, но головы он не поднимал.
— Согласен, не выглядит, — кивнул Роланд. — Груди у нее чуть
налились, может, увеличились и бедра, но это единственные признаки. Так что у
меня есть основания надеяться. Я должен надеяться, должен и ты. Потому что, еще
до Волков и до розы нам придется решать вопрос с Тринадцатым Черным. Думаю, я
знаю, что надо с ним сделать, надеюсь, что знаю, но сначала я должен вновь
поговорить с Хенчеком. И нам еще предстоит дослушать до конца историю отца
Каллагэна. Ты думал о том, чтобы самому рассказать все Сюзанне?
— Я… — Джейк прикусил губу и замолчал.
— Вижу, что думал. Выброси эти мысли из головы. Если что-то
и может, за исключением смерти, навсегда порушить нашу дружбу, так это твой
разговор с ней без моего разрешения, Джейк. Я — твой старший.
— Я это знаю! — Джейк чуть ли не кричал. — Не думай, что я
этого не знаю.
— А ты думаешь, мне это нравится! — возвысил голос и Роланд.
— Или ты не видишь, насколько мне было легче до того… — он замолчал, в ужасе от
тех слов, которые хотел произнести.
— До того, как появились мы, — ровным голосом закончил за
него Джейк. — Но знаешь, что я тебе скажу? Мы об этом не просили, ни один из
нас.
«И я не просил тебе сбросить меня в пропасть. Убить меня».
— Джейк… — стрелок вздохнул, поднял руки, они вновь упали на
бедра. Впереди показался поворот к ферме Джеффордсов, где их ждали Эдди и
Сюзанна. — Я могу только повторить уже сказанное: когда человек не уверен в
том, что хочет ка, лучше всего предоставить ка полную свободу. Если же человек
пытается вмешаться, он наверняка все сделает неправильно.
— В королевстве Нью-Йорк это называется «умыть руки»,
Роланд. Ты не можешь предложить своего решения, вот и не противишься чужому,
пусть оно тебе и не нравится.
Роланд задумался. Губы его затвердели.
— Ты попросил меня командовать твоим сердцем.
Джейк кивнул.
— Тогда слушай меня. Первое, я говорю, что мы втроем, ты, я
и Эдди, поговорим с Сюзанной до прихода Волков, расскажем ей все, что знаем.
Что она беременна, что отец этого ребенка — демон, что она создала вторую
личность, женщину по имени Миа, которая и стала матерью этого ребенка. Второе,
я говорю, что до нашего разговора с ней мы эту тему больше обсуждать не будем.
Джейк жадно ловил каждое слово, на лице ясно читалось
облегчение.
— Ты серьезно?
— Да, — ответил Роланд, стараясь не показать, как обидел и
рассердил его этот вопрос. Но он понимал, почему мальчик его задает. — Я обещаю
и клянусь выполнить свое обещание. Тебя это устраивает?
— Да! Более чем!
Роланд кивнул.
— Я поступаю так не потому, что считаю это решение
правильным, Джейк. Лишь потому, что так считаешь ты. Я…
— Подожди, подожди, — улыбка Джейка поблекла. — Не пытайся
переложить все на меня. Я…
— Избавь меня этой ерунды, — к такому сухому, отстраненному
тону Роланд прибегал крайне редко. — Ты захотел быть в числе тех, кто принимает
решение, как положено мужчине. Я тебе это разрешаю, должен разрешить, потому
что по велению ка ты играешь мужскую роль в этих событиях. Ты сам открыл эту
дверь, когда засомневался в правильности моего суждения. Ты это отрицаешь?
Побледневший было Джейк вновь покраснел, снова побледнел. На
лице отражался испуг, он качал головой, не произнося ни слова. «О, боги, —
думал Роланд. — Как же я ненавижу эти разговоры. Они смердят сильнее дерьма
мертвеца». Но продолжил он более ровным, спокойным голосом.
— Нет, ты не просился сюда. И у меня не было ни малейшего
желания лишать тебя детства. Однако, мы здесь, а ка стоит в стороне и смеется.
Мы должны делать все, что хочет ка, или нам придется пенять на себя.
Джек опустил головы, с дрожью в голосе прошептал: «Я знаю».
— Ты уверен, что Сюзанне надо все рассказать. Я, с другой
стороны, не знаю, что делать… в этом вопросе определенности у меня нет. Когда
один знает, а второй — нет, второй должен склонить голову и подчиниться, а
первый — взять на себя ответственность. Ты меня понимаешь, Джейк?
— Да, — прошептал мальчик и вытер со лба пот.
— Хорошо. Мы закрываем эту тему, и я говорю, спасибо тебе.
Ты силен в прикосновениях.
— Я только жалею об этом! — вырвалось у Джейка.
— Тем не менее. Ты можешь прикоснуться к ней?
— Да. Я не проникаю внутрь, ни в ее разум, ни в любой
другой, но иногда прикасаюсь. Улавливаю отрывки песен, о которых она думает,
мысли о ее квартире в Нью-Йорке. Ей недостает этой квартиры. Однажды она
подумала: «Как же мне хочется прочитать новый роман Аллена Друри,
[44]
который
как раз прислали из книжного клуба». Я думаю, Аллен Друри — известный писатель
ее времени.
— Другими словами, выхватываешь то, что лежит на
поверхности.
— Да.
— Но ты можешь проникнуть глубже?
— Я, наверное, могу наблюдать и как она раздевается, —
мрачно ответил Джейк, — но ведь это нехорошо.
— В сложившихся обстоятельствах хорошо, Джейк. Воспринимай
ее, как колодец, к которому ты должен наведываться каждый день и доставать одно
ведро, чтобы убедиться, что вода по-прежнему вкусная. Если у нее в голове
возникнут какие-то перемены, я хочу об этом знать. Особенно хочу знать, не
планирует ли она убежать.
У Джейка округлились глаза.
— Убежать? Куда убежать?
Роланд покачал головой.
— Не знаю. Куда уходит кошка перед тем, как окотиться? В
чулан? Под крыльцо?
— А если мы все ей расскажем и другая возьмет верх? Если Миа
убежит, Роланд, и утащит с собой Сюзанну?
Роланд не ответил. Собственно, именно этого он боялся, а
Джейку хватило ума, чтобы докопаться до сути.
Джейк смотрел на него. Он все понял и, похоже, согласился.
— Раз в день. Не чаще.
— Чаще, если ты почувствуешь изменения.
— Хорошо, — кивнул Джейк. — Мне это противно, но я сам
открыл сердце твоему приказу. Пожалуй, ты победил.
— Это не армрестлинг, Джейк. Не игра.
