– Я увидела паука, – ответила девушка. – Пришлось прогонять
его. Терпеть их не могу.
– Скоро ты увидишь кое-что и похуже паука, – усмехнулась Риа
одном уголком рта. – То, что вылезет из-под ночной рубашки старины Торина,
твердое, как палка, и красное, как корень ревеня! Ха! Постой, девушка! О Боги,
этих дров хватит для ярмарочного костра.
Риа взяла два полешка из принесенных Сюзан, бросила их на
угли. Искры взлетели к черному зеву трубы. Ты же разбросала остатки углей,
глупая старуха, подумала Сюзан. Теперь придется разжигать очаг заново. Но Риа
простерла над поленьями руку, пробормотала какое-то слово, и поленья вспыхнули,
словно облитые нефтью.
– Остальное положи туда. – Старуха указала на ящик для дров.
– И осторожнее, мисси, ничего не раскидывай.
Действительно, а то нарушу здешнюю стерильную чистоту,
подумала Сюзан. И прикусила себе щеку, чтобы стереть улыбку, в которую уже
начали растягиваться губы.
Риа, однако, прочитала ее мысли. Когда Сюзан выпрямилась,
старуха сурово смотрела на нее:
– Хорошо, мисси, теперь давай перейдем к нашему делу. Ты
знаешь, зачем ты здесь?
– Я здесь по желанию моего господина мэра Торина, –
повторила Сюзан, зная, что это не истинный ответ. Теперь она напугалась,
напугалась больше, чем в те мгновения, когда подглядывала через окно за
старухой, склонившейся над стеклянным шаром. – Его жена так и оставалась
бесплодной, пока у нее не прекратились месячные. Он хочет зачать сына до того,
как сам потеряет…
– Послушай, давай обойдемся без красивых слов. Ему нужны
сиськи и зад, которые не расползутся под его руками, и шахта, которая обожмет
то, что он в нее затолкнет. Если ему есть что заталкивать. Если из этого дела
получится сын, отлично, он оставит его тебе, чтобы ты заботилась о нем и
воспитывала, пока мальчик не пойдет в школу, а потом ты его больше не увидишь.
Если дочь, он скорее всего возьмет ее и отдаст своему новому прислужнику,
хромому с женскими волосами, чтобы тот утопил ее в ближайшем пруду.
Сюзан вытаращилась на ведьму, потрясенная до глубины души.
А та, заметив взгляд девушки, рассмеялась.
– Не нравится правда, не так ли? Она мало кому нравится,
мисси. Но будет именно так, а не иначе. Твоя тетушка – баба ушлая, и уж она-то
попользуется Торином и сокровищницей Торина на полную катушку. Какая часть
этого золота достанется тебе – не мое дело… но ты не увидишь его вовсе, если
будешь хлопать ушами! Так-то! Снимай платье!
Не сниму, едва не выкрикнула Сюзан, но что потом? Ее
вышвырнут из этой хижины (хорошо, если вышвырнут такой же, как вошла в нее, а
не ящерицей или жабой) и погонят на запад, даже без тех двух золотых монет,
которые она принесла старухе. И это только меньшее из двух зол. А большее
состояло в том, что она дала слово. Поначалу упиралась, но когда тетя Корд
упомянула имя ее отца, сдалась. Как всегда. Действительно, выбора у нее не было.
А когда нет выбора, промедление – ошибка.
Она стряхнула с фартука кусочки коры, развязала его и сняла.
Сложила, оставила на маленькой грязной кушетке у очага, затем расстегнула
платье до талии. Повела плечами, и платье упало к ее ногам. Она сложила и его,
положила поверх фартука, стараясь не замечать жадного взгляда, которым Риа с
Кооса оглядывала ее при свете очага. Подошел кот, уселся у ног Риа. Снаружи
завывал ветер. Очаг давал достаточно тепла, но Сюзан дрожала от холода, словно
раздевалась на самом ветру.
– Поторопись, девочка, ради твоего отца!
Сюзан потянула через голову рубашку, положила ее на платье и
теперь стояла в одних панталонах, прикрыв грудь сложенными руками. Огонь
отбрасывал оранжевые блики на ее бедра.
– Так ты до сих пор не голая! – захохотала ведьма. – Какие
мы скромницы! Очень, очень мило! Скидывай панталоны, мисси, и предстань передо
мной такой, как выскользнула из матери! Должна же я знать, что так привлекло в
тебе Харта Торина, не так ли? Живо!
Сюзан подчинилась, понимая, что деваться-то некуда. Теперь,
когда ее «ежик» и «киска» лишились последнего прикрытия, не имело смысла
прикрывать и грудь. Она медленно опустила руки.
– Да, неудивительно, что он возжелал тебя! – покивала
старуха. – Ты же у нас красавица, это точно! Не так ли, Масти?
Кот мяукнул.
– У тебя на коленях грязь. – Риа разом насторожилась. –
Откуда?
Сюзан запаниковала. Она подобрала платье, пробираясь под
окном ведьмы… и этим подписала себе смертный приговор. Но девушка тут же
нашлась с ответом, и голос ее звучал ровно:
– Когда я увидела вашу хижину, то перепугалась. Встала на
колени, чтобы помолиться, и приподняла подол. Не хотела его пачкать.
– Я тронута… ты, значит, хотела явиться ко мне в чистом
платье. Приятно это слышать! Ты согласен, Масти?
Кот вновь замяукал и начал вылизывать переднюю лапу.
– Перейдем к делу. – Сюзан не отрывала взгляда от старухи. –
Вам заплатили, я сделаю все, что вы мне скажете, но только не надо меня
высмеивать.
– Ты знаешь, что я должна сделать, мисси?
– Нет. – Слезы вновь навернулись на глаза Сюзан, но она не
позволила им вылиться. Не позволила. – В общем представляю себе, что это должно
быть, но когда спросила тетю Корд, права ли я, она ответила, что вы меня
просветите.
– Естественно, где ж ей пачкать грязными словами свой рот. А
вот тетя Риа скажет тебе все. У нее в отличие от тети Корделии язык повернется.
Я должна убедиться, что ты чиста, физически и духовно, мисси. Проверить твое
целомудрие, как говорили древние, и были в этом правы. Такие вот дела. Подойди
ко мне.
Два неохотных шага, и пальцы ног Сюзан едва не коснулись
шлепанцев старухи, а груди – платья.
– Если дьявол или демон проник в твою душу, а это
обязательно скажется на ребенке, он оставил отметину на твоем теле. Чаще всего
она похожа на родимое пятно или на засос, но есть и другие… открой рот!
Сюзан открыла, старуха наклонилась к ней. От нее так воняло,
что Сюзан едва не вырвало. Она затаила дыхание, надеясь, что скоро все
закончится.
– Высуни язык.
Сюзан высунула.
– Теперь дыхни мне в лицо.
Сюзан дыхнула. Риа поймала ее выдох, потом, хвала богам,
отвернулась. Ее голова находилась так близко от Сюзан, что та разглядела вошь,
ползущую по волосам ведьмы.
– Сладко, – вынесла вердикт старуха. – Да, как хороший
десерт. Повернись спиной.
Сюзан повернулась и почувствовала, как пальцы старухи
прошлись по ее позвоночнику, пояснице, ягодицам. Холодные, как грязь.
